H.I.V.E. Удача любит смелых

Пролог

Есть в жизни что-то такое, что ищет каждый. Не цели, их человек ставит для себя сам, соответственно и искать их не нужно. Они просто есть или нет, и ты к ним стремишься или стоишь на месте. И не тепло родной души или родительского дома. Ты можешь убеждать себя в том, что здесь, в съёмной двушке с девушкой под боком тебе так же хорошо, как в отчем доме, откуда заставили бежать обстоятельства или теснота гнезда, что ощущается с первыми перьями и пощекотавшим их вольным ветром... Так что же ищет Человек?

Этим вопросом я задался, увидев обычного вокзального бомжа. Не сказать, что он наслаждался таким существованием, но научился довольствоваться малым. Заросший он рад тёплому дождю, что выбьет пыль. Голодный он рад купленному пирожку и будет долгое время благодарить человека, что смилостивился над ним. Замёрзший он будет рад ночевать под вокзальной крышей. И он рад, потому что всегда готов к худшему. Он не расстроится, если всё пойдёт не так, попробует снова, пойдёт в другое место, умрёт, но никогда не будет клясть жизнь, потому что нашёл своё место в ней.

Своё место в жизни ищет каждый, зачастую отождествляя этот процесс с другим, не менее важным, поиском «места под солнцем».

Это не совсем правильно. Поиск «места под солнцем» — это цель, стремление к благам и удовольствиям в жизни с помощью личных накоплений. Тогда как поиск «места в жизни» означает нахождение себя, чувство, что в данный момент времени и всегда, какие бы цели перед тобой не стояли, ты занимаешься своим делом. Не обязательно принося счастье другим, но если так случилось... Что ж, поздравляю, ты помогаешь другим находить своё место под солнцем.

Я вот тоже ищу своё место в жизни и место под солнцем, хоть и понимаю всю разницу — не могу удержаться и не смешивать. Место под солнцем у меня уже есть: своя квартира, работа с достойным заработком, учёба для самосовершенствования и продвижения себя выше по карьерной лестнице, девушка...

Впрочем, это неважно. Важно другое: поезд вывез нас — всех пассажиров — из города и сейчас стук колёс не заглушался шумом улиц.

Опустил окно, прислушался, красота; где-то сзади и слева кто-то пилит лес, видимо, попилили бюджет — попилят и лес. Впереди сгущается туман и несётся нам навстречу товарняк с какими-то химикалиями. Несёт так, что хочешь — не хочешь, а окно закрыть придётся. Своей носоглоткой я дорожу и лечиться в отпуске от химического ожога не собираюсь.

Закрыл окно, легче не стало, даже наоборот — запах усиливался со страшной силой. Встал, вышел в проход. Оказывается, не я один недовольный, другие тоже высыпали со своих мест и уже во всю задалбливали проводницу вопросами. Одна тучная дама нависла над бедняжкой с явно недобрыми намереньями, начиная от простого «припугнуть» и заканчивая самым реалистичным при её габаритах «съесть». Брр, не хотелось бы мне пересечься с такой в тёмном переулке!

Решил: «Да ну их нахрен! И без меня на этом празднике то ли жизни то ли смерти одной проводницы и так многовато народу». И зашёл обратно в купе.

Несмотря на то, что с товарняком мы уже минуту как разошлись, запах не выветривался. Снова открыл окно. От простого движения закружилась голова. Выдавив сдавленное «Ух!», словно страдал от сердечной недостаточности, завалился на полку, ударившись головой.

— Ух, сука! — потянулся к ушибленному затылку, руки ходили ходуном. Горло сдавило. Лёг. Тут же провалился в беспамятство.

Очнулся от того, что кто-то яростно долбил в дверь. Странно, я, вроде, не запирался. Долбили яростно, явно из последних сил, так как постепенно стуки стихали. Зато нарастало странное утробное рычание. За дверью завизжали низким женским голосом.

Вот это мне уже совсем не нравится. Попытался встать, по голове словно кто обухом двинул. Во рту сухость такая, как будто перед тем, как сесть в поезд, в одного раздавил литра три водки, без закуски и с продолжением. Ноги подгинаются.

Визги за дверью смолкли, а урчание сменилось на противное чавканье. Что там за химикаты такие везли?! Вонять перестало, значит впиталось. Судя по звукам за дверью, там не детские мультики приехали снимать.

Блять! Я заперт в купе, в голове каша, тело не слушается и ломит, во рту пустыня. Паника, это паника.

Пытаюсь сосредоточиться — голова болит только сильнее. Фокус теряется. Нужно достать лекарств из аптечки, хотя, думаю, анальгин тут мало поможет.

Кое-как сдёрнул с верхней полки свою сумку. Сумка упала с грохотом. Чавканье за дверью превратилось в напряжённое урчание. Но «ходячий» оказался слишком тупым, чтобы обнаружить источник шума или наоборот слишком умным и посчитал выламывание двери бесперспективным (надеюсь).

Сердце колотилось как бешеное, словно запертый в клетке зверь, что видит своё дитя, но не может дотянуться. Присел на корточки, уши заложило — неприятно, но в сравнении со всем остальным — пустяк.

Аккуратно дёрнул собачку на молнии, боковой карман почти беззвучно раскрылся. Нашёл пачку анальгина, закинул две таблетки, взял бутылку из той же сумки, запил. Не помогло, но в движении всё не так хреново.

Решил, что надо выдвигаться по железке к городу, всё-таки вот так вот сидеть и ждать, пока вирус тебя переборет — не самое лучшее занятие. А найти родственников и умереть в их компании, ожидая эвакуации — достойная цель.

Распотрошил свою сумку в поисках того, что может пригодиться. Нашёл полицейский фонарик — забота девушки, не иначе. Обмотал на запястье, в случае чего есть чем сопротивляться на последнем пути. Взял туристический нож, консервный, распихал по карманам куртки, что тоже лежала в сумке и ждала своего часа. Файер он же фальшфейер стал последней вещью, что я решил взять с собой. Своя ноша, конечно, карман не тянет, но не в том случае, когда ты дрыщ в предсмертном состоянии.

Встал, оценил свои габариты, соотнёс их с размерами окна. Пролезаю — уже неплохо. Плохо то, что всё так же хреново и минута за минутой становится хуже, хотя казалось бы; куда уж хуже?

Размахнулся и со всей дури, на какую способен, саданул фонарём по окну. Дури хватило на здоровенную трещину в стекле. Ударил в то же место ещё раз. И ещё. С пятого удара, когда на стекле уже не осталось живого места и оно покрылось паутиной трещин, окно всё же поддалось.

Сиюминутная радость сменилась беспокойством, когда зомби заскрежетал руками по двери с таким напором, что брошенная сумка с вещами, служившая какой-никакой, а подпоркой, задрожала.

Чтобы не умереть так же быстро и бесславно, как та женщина за дверью, прыгнул в объятия леса рыбкой. Приземлился крайне неудачно, носом в гравий. Тормозил локтями,