выкроивший однажды свободный день для того, чтобы навестить старого друга, просто диву дался, слушая, как Том на полном серьезе рассуждает обо всех этих свободолюбивых ковбоях, неутомимых искателях счастья и охотниках-вольнодумцах. Больше всего Джерри поразило то, что Том никак не мог решить – кто из всех литературных героев превосходит остальных по уму, хитрости и доблести?

– Видишь ли, мой дорогой Джерри, каждый герой силен лишь одним из этих качеств, – толковал Том опешившему от изумления другу. – Дампо Кожаный Чулок славится своей находчивостью. Но Ковбой по кличке «Славный» превосходит жеманного Кожаного Сапога выносливостью и отвагой. В свою очередь, Славному не сравниться с плотогоном Пальмертоном в ловкости и мужестве. Однако Пальмертону во всех его передрягах не помешала бы та смекалка, которой в полной мере обладал лишь Дампо Кожаный Сапог. Как видишь, друг Джерри, получается замкнутый круг, из которого я уже который день пытаюсь безуспешно выбраться...

– Да, нелегко тебе приходится, – только и мог промолвить Джерри.

– Ах, если бы ты мог вообразить, как мне не хватает героя, который в равной степени обладал бы всеми этими качествами! – воодушевляясь, воскликнул Том. – Сколько славных подвигов он совершил бы! Сколько бы добра принес котам! И мышам, – добавил Том, искоса взглянув на приятеля. – О, попадись мне только роман, в котором действует именно такой герой, я перечитывал бы его не менее десяти раз!

По дороге домой Джерри много размышлял о своем приятеле.

«Ум у Тома явно зашел за разум, – решил мышонок, понукая свою старую лошадь. – Но сейчас он счастливее меня. И забота о завтрашнем дне совсем не гложет его сердце. В этом я ему даже завидую!»

Еще несколько месяцев Том запоем читал любимые романы. И, в конце концов, от постоянного сидения в четырех стенах ранчо, частых бессонных ночей и непрерывного чтения рассудок у Тома действительно слегка помутился.

В одну из таких ночей Тома посетила мысль, что он обязан стать искателем приключений.

«Не только ради собственной славы, но также и на благо своей страны я, благородный кот Том, потомок старинного британского рода, должен вооружиться, – подумал в тот миг добродушный книгочей. – Я должен оседлать своего резвого коня и отправиться в длительное странствие по Америке: искать приключения, защищать обиженных, наказывать злых и восстанавливать попранную справедливость».

Воспламенившись мечтой о великих подвигах, которые ему, без сомнения, предстояло совершить в ближайшем будущем, Том наутро приступил к осуществлению своего замысла.

Первым делом он почистил старые кремневые пистолеты, оставшиеся с дедовских времен. Никогда прежде Тому не приходилось держать в руках оружие. Чтобы проверить убойную силу пистолетов, Том вышел на задний двор ранчо и сделал пробный выстрел – из каждого.

Пистолеты разорвались прямо у него в лапах – такими они оказались старыми. В дополнение, разорвавшись, как бомбы, они сильно поранили нежные кошачьи лапы. С ойканьем и осуждающим покачиванием головы племянница Дороти перевязала их Тому. Первая же неудача в первый день новой жизни сильно огорчила Тома, но отнюдь не подорвала его решимости.

Подлечив лапы, он убедил себя, что поначалу сумеет обойтись без оружия. В дальнейшем – надеялся отобрать пистолеты у какого-нибудь закоренелого негодяя, которому оружие только в тягость.

Благополучно разрешив эту проблему, Том отправился на конюшню и внимательно осмотрел свою лошадь. Это была старая кляча по прозвищу Рохля, годившаяся исключительно для того, чтобы возить на ней воду.

Увидев приближающегося хозяина, Рохля потянулась к нему, надеясь, что он угостит ее куском сахара.

– Тебе, Рохля, не терпится, видимо, отправиться поскорее в странствия по белу свету, – по-своему расценил ее движение Том. – Уверяю, что скоро, очень скоро, твое желание исполнится. Клянусь солнцем, под которым ежедневно я хожу!

Рохля пошевелила ушами и разочарованно отвернулась.

– О, как глубоко заблуждается моя экономка, мисс Сьюзен, полагая, что ты годишься лишь для перевозки грузов, – с воодушевлением продолжал Том. – Главное, милая Рохля, не то, какой ты являешься на самом деле, а то, какой тебя видит твой хозяин. Так знай же, что я вполне доволен твоим видом! Мало того, не сомневаюсь, что по резвости и прыти с тобой не смог бы сравниться легендарный Буцефал Александра Македонского!

Столь лестная оценка произвела неотразимое впечатление на старую преданную лошадь. Рохля потянулась к хозяину и, подобно ручной собаке, лизнула ему руку.

– Ты начинаешь новую жизнь, Рохля! – торжественно провозгласил Том. – Поэтому имя у тебя тоже должно быть новым. Прежнюю жалкую кличку Рохля мы предаем забвению. Отныне и навсегда ты будешь именоваться Бабьека.

Так звали преданного коня одного из любимых героев Тома – пастуха Саймона. Присваивая это славное имя своей кляче, Том надеялся, что Рохля окажется не менее достойной, нежели ее литературный прототип.

Бабьека, бывшая Рохля, приветствовала начало новой жизни, полной приключений и опасностей, радостным ржанием.

Целую ночь Том думал о новом имени, которое теперь следовало взять и себе. В конце концов, он решил сохранить прежнее имя, которое всегда ему нравилось, и лишь добавил к нему возвышенный и звучный эпитет Благородный Странник.

И вот, когда кляча получила новую кличку, а сам он переменил имя, Тому оставалось только подыскать себе даму сердца. Ведь в его любимых романах было написано, что благородный странник без дамы сердца подобен дереву без листьев и плодов. Но только где же ее найти? И Том вновь надолго погрузился в мрачные раздумья.

А спустя день счастливая мысль озарила Тома. Он вспомнил об одной хорошенькой горожанке Гранд-Айленда, которую видел мимоходом три или четыре раза, когда посещал местную библиотеку. Ее-то Том и решил наградить титулом дамы своего сердца. В ее честь он и решил совершать свои подвиги.

«Пусть это благочестивое создание по имени Мери Крайтон даже не подозревает о своем уделе, – размышлял Том на досуге. – Не столь уж важно, ответит ли она мне когда-нибудь взаимностью. Важно, что я ее люблю. А любовь – это и есть наивысшая награда за все невзгоды и тяготы, которые мне еще предстоит перенести...»

Таким образом, больше ничто уже не препятствовало Тому пуститься на поиски приключений. Когда все приготовления были закончены, Том решил, не мешкая, покинуть свое ранчо и отправиться в странствия. Ему казалось, что промедление в таком деле – величайший грех.

«Сколько оскорбленных и униженных во всем мире жаждут отмщения! – внушал себе Том. – Сколько