тюряге, до широкой общественности доведено так и не было, хотя, по слухам, там образовалось несколько десятков трупов, но зато стало известно, что во время митинга лично руководителем МВД Червоненко был застрелен российский оппозиционер Карпов, призывавший участников к выступлению против хунты. Народ, впрочем, одобрил действия главного 'мента' - и урки и эти псевдодемократы всех уже достали. Эта история была хорошо знакома всем харьковчанам и Игорь не являлся исключением.

  После этого на некоторое время всё поутихло, если не считать волны погромов и грабежей магазинов, прокатившейся по Харькову в начале июля. Собственно, даже волной назвать это было сложно - так, рябь. Власти не стали жевать сопли и загасили её очень быстро - и менты и вояки применяли оружие быстро и без колебаний. По законам военного времени - ибо чрезвычайное положение в области было введено сразу же после переноса. После пары - тройки показательных перестрелок с грабителями, перешедшими в расстрел оных на месте, количество желающих поживиться чужой собственностью сразу резко поубавилось.

  Жизнь, на первый взгляд, стала налаживаться. Что касается простых работяг - с ними дело обстояло именно так. Запускались новые производства (вернее, пока реанимировались старые) и в перспективе, рабочих мест на харьковских заводах хватало на всех, хотя, конечно, безработица в области пока была просто ужасной. Правда, в основном, за счёт разных офисных работников и прочих 'манагеров', которые на заводы, в общем, не рвались. Но, благодаря договорённостям с СССР, в Харькове на ближайшие 49 лет устанавливалась особая экономическая зона, имевшая очень мало общего с советскими реалиями, так что у харьковских бизнесменов тоже были неплохие шансы не остаться у разбитого корыта.

  Проблема была в одном - если мелкий и средний бизнес был представлен в основном людьми, самими построившими своё дело, зачастую с нуля, то среди крупных бизнесменов Харькова, в том числе и тех, кого принято называть олигархами, (впрочем, как любого постсоветского города - что украинского, что российского, что казахского) большинство составляли не 'созидатели', а 'хапуги', то есть, не заработавшие деньги, а их 'сделавшие'. Получившие огромные средства и возможности не благодаря деловым качествам, а в основном - личным связям. Управленцы, тем более производственники, они были, как правило, средненькие, если не откровенно говённые, но зато в подковёрных интригах им не было равных.

  На первых порах большинство крупных харьковских бизнесменов, изъявили желание сотрудничать с властями и поддерживали видимость кипучей деятельности по организации новой жизни. В принципе, другого выхода у них и не оставалось. Лезть против военных в открытую было самоубийством. Кого-кого, а таковых дураков в этой среде прожженных циников и мастеров финансовых интриг не наблюдалось. Июньского урока для них оказалось более чем достаточно. Но, как и следовало ожидать, это не сделало их сторонниками новой власти.

  Все противостоящие хунте силы после ареста несостоявшихся высокопоставленных перебежчиков ушли в подполье, стали активно вербовать сторонников и налаживать взаимодействие. Причём нельзя сказать, что эта работа была бесполезной - далеко не все в Харькове с восторгом встретили фактическое присоединение к СССР. У многих сохранялись иллюзии и вера в возможность самостоятельного демократического развития области, многие просто боялись 'кровавой ГэБни' и репрессий - годы оголтелой антисоветской агитации не прошли даром. А часть населения - те же жулики и бандиты всех мастей, прекрасно понимала, что при жёсткой и решительной власти их сытой и, по сути, почти безопасной жизни быстро придёт конец. Кстати, хватало и принципиальных противников советской власти - духовных наследников Бандеры и Петлюры. Хоть и отрицали харьковчане в своё время, что в их славном городе может быть много подобных типажей, жизнь эту прекраснодушную уверенность не подтвердила. Во всяком, случае, таких оказалось в области далеко не считанные десятки...

  Самое неприятное для харьковских властей заключалось в том, что разбираться в том, кто есть кто, было некому. Точнее, не так - все имеющиеся силовики были на месте, но было категорически непонятно, кому можно доверять, а кому - нет. Разумеется, самые одиозные деятели всех направлений были взяты на заметку очень давно, однако всё равно пришлось работать крайне осторожно, по максимуму используя взаимный антагонизм различных спецслужб. Пилипко постоянно чувствовал себя сапёром на минном поле, не имеющим права даже на мелкую ошибку.

  Начав с военной контрразведки, постепенно удалось избавиться от большей части 'оборотней' в остальных службах, а главное - в СБХ. Слава Богу, что это закрытые организации, и там можно не выносить сор из избы. Совместными усилиями занялись МВД. Хорошо, хоть Червоненко однозначно встал на сторону новой власти, активным участием в налаживании порядка отрубив себе возможность снюхаться с оппозицией. После действий, предпринятых руководителем МВД в июне - июле, с ним не стали бы работать самые отмороженные противники режима - слишком уж запятнал себя. МВД, в принципе, достаточно успешно занималось чисткой собственных рядов. Да так, что на жизнь Червоненко уже несколько раз покушались. Ближе всего к решению задачи оказался стрелок из снайперки, продырявивший ему бедро.

  Стрелка умудрились взять. Бывший капитан милиции, убеждённый бандеровец, присланный в своё время "на усиление" местных кадров, не внушающих особого доверия властям, был уволен, что называется 'за политику'. Как уже отмечалось, все спецслужбы нового Харькова активно избавлялись от подозрительных или замаранных в неблаговидных делах сотрудников. До арестов по политическим статьям дело ещё не дошло, но капитана, активно возмущавшегося объединением с СССР из милиции, разумеется, выперли. Экс мент очень обиделся, но никаких сторонников или оппозиционеров искать не пошёл. Иначе, наверное, его бы перенацелили на кого-то поинтереснее. Но сложилось, как сложилось и бывший милиционер, который и раньше-то с головой дружил не сильно, решил замочить охамевшего, по его мнению, главу МВД.

  Оказалось, что винтарь у него остался ещё со времён первой чеченской, где мужик воевал отнюдь не за российских федералов. Червоненко спасло то, что бывший наёмник был не снайпером, а, как ни странно, минёром. Винтовку, оставшуюся после снайперши-литовки, подстреленной на 'дуэли' с коллегой из Псковской дивизии ВДВ, он прихватил в Украину 'на память'. Как уж он её провёз, так и осталось тайной. Но, имея на