близких?

— Я же тебе уже рассказывал, забыл, что ли? Что-то там светилось, точно, но вот что — не знаю. Может, те которые умирали прежде попадали в этот тоннель, а я то скопытился перед самым началом войны.

— Ну и что? — без всякого интереса спросил Егор, слышавший эту историю далеко не в первый раз. Он то и спросил об этом, лишь бы избежать скользкой и опасной темы. — Ну, увидел ты что-то яркое, а дальше?

— Да. Увидел. — Сергей закрыл глаза, пытаясь вспомнить, как выглядела светлая точка, протягивающая ему луч тепла через холод и мрак. — Пытался добраться. А ещё какой-то голос, ласковый такой, шептал, будто через какую-то преграду: «Быстрее, быстрее, пока не поздно».

— Не успел? — Егор зевнул.

— Не успел, — Сергей тяжело вздохнул и с внезапной яростью ударил кулаком по луже. — Не успел! Стало так страшно, как никогда при жизни. Слово во всей вселенной остались только две вещи: страх и я. И уже другой голос, тоже мягкий и нежный, но почему-то неприятный, приказал: «Беги, убегай. Спасайся!» И всё, больше ничего не помню; только страх и желание от чего-то спрятаться. Очнулся уже здесь.

Сергея передёрнуло, но он продолжал:

— Стою, в ряду таких же синих, как и сам, отовсюду падалью воняет и вроде как свежей землёй. А перед нами — этот, серафим, с шестью крыльями и башкой, как у свиньи. Сначала подумал: ну точно, в ад попал, значит не врали. Видать и другие так думали, потому как одного угораздило назвать шестикрылого бесом. Так ему живо мозги вправили — двести плетей. Хорошо, что уже мёртвый был, а не то сдох бы, к чёртовой матери. А нам объяснили, что перед нами — серафим, а сами мы — бойцы за божье дело в последней битве с полчищами Сатаны. Впрочем, ты и сам это должен знать.

— Знаю, — Егор потёр красные веки кулаками. — Как же хочется спать! Сейчас бы завалиться в тёплую сухую кроватку, да поспать часиков двенадцать.

— Угу, — буркнул Сергей. — Ты ещё бабу пожелай.

— Женщины, — мечтательно протянул собеседник. — Кажется, целую тысячу лет у меня не было женщины. Я даже начал забывать, как они выглядят вообще. Почему нам не разрешают общаться с женщинами?

— Потому что — это грех, — с язвительной назидательностью сказал Сергей. — Ну, по той же причине, по которой происходят остальные мерзопакости.

— Давай не будем про это, — попросил Егор и провёл ладонью по лицу, словно отгонял наваждение. — Ты это, лучше, будь другом, глянь, что там снаружи.

— Что там может делаться? — мёртвый только плечами пожал. — Всё то же самое: выжженная земля, воронки и тучи на небе. Хочешь — сам смотри.

— Ну пожалуйста, не будь козлом! Я бы глянул, но эти снайперы…Понимаю, конечно, что рано или поздно придётся сдохнуть, но не тороплюсь. Серый, глянь, а то — скоро атака.

— Ладно, только не ной.

Сергей неторопливо поднялся, выставил голову над бруствером и осмотрелся. Багровые тучи, испускающие тусклый свет, кружились в исполинском круговороте и напоминали невообразимую воронку. Под этими, воистину инфернальными небесами, простиралась бесконечная выжженная равнина. Ни холма, ни впадины на бескрайней обугленной поверхности.

Чуть дальше располагались окопы и блиндажи противника, выглядящие, как чёрные полоски на алой почве. Понять, где находятся укрепления врага можно было ещё и по многочисленным крестам и кольям. На крестах выли распятые, а на кольях корчились их собратья, по несчастью.

Пространство между позициями покрывала липкая чёрная грязь, где и происходили столкновения. Такое ощущение, будто кто-то специально залил сюда жидкую землю, чтобы сделать сражение ещё сложнее для солдат.

Сергей хорошо помнил, как липкая жижа чавкала, засасывая его исколотое или разрубленное тело. Мертвеца передёрнуло, и он оглянулся. Ему тотчас показалось, будто он глядит в огромное зеркало, отражающее позицию врага. Те же кресты и колья с казнёнными, те же окопы и блиндажи. Точно в первый раз Сергей разглядывал позиции божьего воинства и силился понять, в чём разница.

Пока он размышлял, из-за целой рощи крестов вылетел ангел и размахивая тёмными крыльями, помчался над окопами. Ангел изрыгал пламя и дым из распахнутой пасти и размахивал огненным бичом. На конце плети извивался и вопил какой-то человек, очевидно очередной провинившийся. Ангел щёлкнул хлыстом, и вопящая фигурка шлёпнулась на землю, содрогаясь в пред или посмертных конвульсиях.

— «Это же преисподняя!» — с нарастающим ужасом подумал Сергей. — «Мы все находимся в аду и нет нам спасения. Прав был тот священник, который сказал, что мы утратили шанс на спасение. Нет никакой последней битвы, а есть лишь развлечение двух кровожадных банд, издевающихся над жалкими остатками человечества. Где же Бог?»

И вдруг, с внезапной ясностью ему открылось, что Господь отвернулся от людей, преступивших все возможные законы, как данные им, так и установленные самими же людьми.

В тот момент, когда истина забрезжила в голове Сергея, пуля, посланная снайпером с противоположной стороны, раздробила ему череп. Мужчина упал на дно окопа и замер без движения. Оживать он не торопился. Егор с изумлением уставился на первое за десять лет, по-настоящему мёртвое тело.

Однако долго удивляться ему не пришлось: оглушительный вой трубы возвестил о начале атаки. Выдернув автоматическую винтовку из водонепроницаемого чехла, Егор оттолкнулся ногой от неподвижного тела и выпрыгнул наружу. Он вжал голову в плечи и побежал вперёд.

Вспыхнуло багровое пламя и над выжженной землёй восстала исполинская чёрная фигура. Она полыхнула алыми глазами и махнула рукой, указывая врагам направление атаки. Точно такая же фигура поднялась с другой стороны и подняла руку. Люди, точно муравьи между двух костров, с криками и руганью мчались навстречу друг другу.

Финальная битва продолжалась.