и больше воинов. Кричать было бесполезно, мне больше ни кто не поможет, никого больше не осталось. Подойдя ко мне все ближе и ближе один из воиной с похабный улыбкой, просвистел, что-то остальным, мужчины засмеялись, а я пыталась выпутаться из силков меня спеленавших. Почти удалось, пока они забавлялись я потихоньку освободила, ноги и когда от меня отвернулись вскочила на ноги достала кинжал и метко пустила в боком стоявшего воина. Тишина, а затем со всех сторон раздались крики и на меня хлынули разозленные дружинники, ну вот и все, было моей последней мыслью… я не хотела так умереть и прости меня отец, подвела…

* * *

Открыл банку тушёнки, нарезал хлеб, почистил пару яиц, огурец, помидор, зеленый лучок. Налил в кружку горячего чая из термоса. Расположился под дубом. Сижу — ем, никого не трогаю. Я очень мирный человек, ко мне не подходи — укушу. Орудую ложкой, закидывая в рот очередную порцию тушёнки, отгрызаю огурчик. Почистил яичко, посолил, только хотел откусить, как услыхал смешок! Оглянулся — никого. Что за фигня? Закинул яичко в топку. Довольно жую. Опять смех. Да что такое? Встал, прошелся вокруг машины. Заглянул за дуб. Никого! Вернулся к своей трапезе. Открыл банку с кабачковой икрой. Намазал на хлеб и только попытался откусить, как опять смех. Да такой ехидный. Я подскочил на месте. Смех раздавался откуда-то сверху. С дерева! Походил вокруг дерева, всматриваясь в крону. Заметил какое-то движение.

— Эй, обезьяна, слезай. Какого чёрта?

— Зачем? — Услышал вопрос. Ага, значит не обезьяна, разговаривать умеет. Маугли что ли?

— Нет, ну хочешь, сиди на ветке! Мне по барабану. Только потише.

— Какая ещё обезьяна?

— Обыкновенная. Раз ты на ветке, значит обезьяна. Я так думал сначала.

— Я не обезьян!

— Я уже догадался. Ну что, слазить будешь?

В ответ тишина. Ну и хрен с тобой! Сел на свое место, продолжил процесс приёма пищи. Как он спрыгнул, я не видел и не слышал. Никого не было и тут раз, поднимаю глаза, стоит напротив меня. Старичок. Мне по грудь, но коренастенький. Что за одежка на нём, так и не понял, какое-то тряпье. Сам заросший по самые глаза. Шевелюра, борода спутанные и в волосах листья и хвоинки застряли. Глаза колючие. Руки как корни у деревьев, узловатые и черные. Явно дедок не мылся лет надцать! Но от него, что самое интересное, не воняло как от бомжа. Он пах лесом, хвоёй, смолой, мхом, прелыми листьями.

— Здорово, дед!

— И тебе исполать, добрый молодец!

— Исполать? Круто! Садись дед, угощайся, как говориться — чем бог послал!

— Чем боги послали? И что они тебе послали?

— Мясо, яйца, хлеб, огУрецы с помидорами, лук зеленый. Могу сало достать!

Дед уселся напротив меня. Взял помидор. С интересом на него смотрел.

— Что это?

— Помидор! Томат! Что ещё? Ты меня удивляешь, папаша!

— Тоже мне, сынок выискался! Ни разу такого плода не видел.

— В смысле? Ни разу помидора не видел? Ты что дед, с луны свалился? Или ты мне тут загоняешь?

— Что я тебе загоняю и куда?

— Блин! Проехали!

— Куда?

— Что куда?

— Проехали, куда?

— Да мимо проехали. Уже не догнать!

Дед молчал и смотрел на меня. Чего пялится? Странный дедок! Во, только сейчас заметил, уши у него немного острые и волосатые, из шевелюры торчат. Вот это жесть! Дед обнюхал помидор. Я протянул ему солонку. Он посмотрел вопросительно.

— Посоли, потом кушай. Вкусно!

Дедок посолил. Вот только крупинки соли скатились с гладкой поверхности помидора..

— Лизни.

Дед лизнул, потом посолил. Откусил и замер, смакуя новый вкус. Потом начал жевать. Еще обильно посолил, откусил. Слопал весь помидор, даже попку съел. Облизнулся.

— Вкусно? — Спросил его.

— Вкусно! А ещё есть?

— Есть, как не быть? — Достал еще пару помидор. Теперь он ел обстоятельно, солил не только помидор, но и ломоть хлеба. Да так густо, что у меня аж скулы свело. Ему явно соли не хватает. К тушёнке он не притрагивался. Но мне даже лучше. Больше досталось. Налил ему чая. Глаза у дедушки стали с чайное блюдце.

— Ты же огонь не разводил, почему взвар горячий?

Не, реально дедушка дикий какой-то! Показал ему термос.

— Дед, завязывай порожняк гнать. Ты что, термоса никогда не видел?

— Нет. А что это?

Мля! Он издевается или как?

— Дед, ты вообще хоть раз из своего леса в цивилизацию вылезал?

— А что это такое — цивниза… как ты говоришь?

— В городе был?

— Не. Что мне там делать, я в лесу живу. В городе другие живут. К тому же, я ведь не кикимора и в лесу и в городе жить.

Кикимора? Что за ерунда?

— Какая кикимора?

— Обыкновенная. Паскудная, правда. Не люблю я их.

— Дед ты что? Ты мне ещё про лешего тут задвинь.

— Куда это ты собрался лешего задвигать?

— Да никуда я его задвигать не собрался. Что к словам цепляешься? Ты мне просто сейчас про кикимору говорил так, будто видел её!

— Конечно, видел. Говорю же, паскудная она.

— И лешего видел?

— Конечно, видел!

Куда я попал? Насчет героина в лесу проблемы большие, но зато мухоморов достаточно! Вот и пожалуйста, либо конкретный сумасшедший, либо нарик махоморный. Сейчас ещё что-нибудь задвинет.

— А лешачиху видел? — На моих губах стала появляться глумливая улыбка.

— Видел… А тебе зачем лешачиха? — Глаза старикана недобро блеснули.

— Как зачем? Познакомиться.

— Еще чего не хватало! Рано ей еще с парнями водиться! А увижу, выпорю, так, что на задницу седьмицу сесть не сможет!

Вот это ничего себе!!!! Я завис! Потом начал хохотать. Смеялся, до слез!

— Не, дед, что реально, лешачиха?

— Ты чего ржёшь, бугаина?

Но я не мог остановиться.

— Дед, у-у-у…. я не могу… мля… весело у вас…а может ты сам лешак?

— Не лешак! Чего обзываешься? Никакого уважения! Леший я!

Я на короткое время остановился, глядя на деда выпученными глазами, потом хохот меня опять пробил, до истерики. Завалился на спину. Держите меня семеро, а то убегу. Наконец стал успокаиваться. Стоял на четвереньках. Дед недовольно на меня смотрел.

— Дед, что серьёзно? Леший?

— Леший. Сомневаешься? Зря. Вот закружу тебя вокруг поляны и разум потеряешь.

— Не надо дед. Ну его, разум терять. Я сейчас во всё что угодно поверю, после того как обнаружил у нас в Сибири дубы!

— В какой такой Сибири?

— Как в какой? В Восточной Сибири!

— Не знаю я ни какой Восточной Сибири.

— А где мы по твоему?

— Русь тут.

— Какая ещё Русь? Киевская что ли?

— Почему Киевская?

— Ну, я знаю, что тысячу лет назад была Киевская Русь. Там князья всякие, эти как их, а