назад.

Апни, двигаясь так, словно был пьян, распахнул дверь каюты, остановившись в её проёме. Казалось, солнечный свет и жуткие звуки битвы на мгновение ошеломили его.

Но только на мгновение.

В следующий момент страшный удар отбросил его обратно в каюту. Распахнутая юношей дверь снова захлопнулась, но это уже мало чем могло помочь.

Короткая толстая стрела вонзилась ему в самую середину груди.

Шетавос, превозмогая немыслимую силу атаки вражеского мага, медленно подобрался к Апни.

С первого взгляда было ясно — юноше не жить.

Шетавос протянул руку к стреле, однако в самый последний момент что-то удержало его руку от прикосновения к ней.

Смутная, неясная опасность исходила из короткого деревянного стержня, торчавшего из груди юноши. Словно этот смертоносный предмет ещё не до конца исполнил своё чёрное дело.

Как бы в подтверждение этого, Апни еле слышно заговорил, обращаясь к толстому колдуну:

— Больно… боги, как больно… он… враг, сильнее нас… не могу двигаться… стрела… эта стрела… он… вытягивает мою Силу… больно… — юноша замолк, видимо не в силах продолжать дальше, однако Шетавос понял, что он хотел сказать.

Стрела, поразившая Апни, не была шальной. Нет, она была изготовлена именно для такого случая.

Шетавос знал о существовании такого оружия. Стрелы Тьмы изготавливали из мёртвых корней громадных ядовитых кактусов, росших в жуткой соляной котловине Аттара. Достаточно было прикоснуться к такой стреле незащищённой рукой, чтобы обеспечить себе долгую, мучительную смерть. А сотворив над ней заклинание, можно было разбудить скрытую силу смертоносного лилового кактуса, что была сродни магическому дару людей. Такая стрела уже могла самостоятельно находить себе жертву, как правило — человека, наделённого колдовской силой. Поразив жертву, она одновременно устанавливала своеобразный канал, по которому владелец стрелы мог перекачивать в себя жизненную энергию жертвы. Нечто подобное происходило сейчас с Апни. И Шетавос ничем не мог помочь несчастному юноше. Он не мог даже подарить ему быструю смерть, ибо в таком случае сила чёрной стрелы должна была обратиться уже против него самого.

Сила мага — слишком ценная субстанция, но её невозможно выпить одним глотком. Словно крепкий настой свящённого чёрного лотоса, её нужно медленно высасывать из жертвы. То, что жертва при этом ощущает — это её личное дело. Ощущения эти страшнее самой жуткой и медленной пытки. Огненные иглы, медленное погружение в кипящее масло, сдирание узких полос кожи и мяса с костей — всё это ничто, по сравнению с опустошением сосуда силы мага. Такая чудовищная казнь могла длиться до нескольких месяцев, если жертва обладала достаточным количеством жизненных сил.

Шетавосу оставалось только беспомощно смотреть, как враг медленно, явно наслаждаясь, высасывает жизнь из Апни.

И не только из него.

Противник продолжал ментальную атаку, стараясь поскорее разрушить защитный купол валу-зийского корабля. К немалому удивлению Шетавоса, юноша даже на грани смерти продолжал удерживать поставленную им защиту.

Однако, это не могло продолжаться долго. С каждым моментом Апни всё больше слабел. В любой момент враг мог порвать тонкую паутину его заклятий.

Шетавос знал, что последует за этим. Он сам не раз подчинял сознание врагов, заставляя их бросать оружие и покорно двигаться под мечи и топоры своих соратников.

Нечто подобное происходило и сейчас, с той только разницей, что Шетавос и валузийцы были намечены на роль жертвы.

Но пираты не привыкли сразу сдаваться в плен, где их не ждало ничего хорошего, и потому они сражались изо всех сил.

Толстый колдун не был исключением.

Отстранившись от умирающего Апни, Шетавос, собравшись с силами, принялся творить последнее из оставшихся в его запасе заклинание. Он не знал, что может за этим последовать, но ситуация не оставляла другого выбора. Если им суждено погибнуть, пусть вместе с ними на тот свет отправится как можно больше врагов.

Борясь с усиливающимся давлением на его разум, Шетавос выкрикивал жуткие, непривычные для человеческого горла слова, призывавшие в этот мир Повелителя змей моря Эдждерху — заклинание-призыв, что было записано в железной книге, лежавшей на вершине Клыка Теней.

Заклинание было длинным, сложные сочетания шипящих звуков, перемежаемых редкими взлаивающими воплями, были довольно сложны для человеческого горла, но Шетавос упорно продолжал произносить слова давно забытого языка, даже не надеясь на результат — ведь заклинание было неполным. Окончание его надёжно скрывалось в глубинах своевольной книги, не желавшей подчиняться случайному пришельцу. Но в нынешнем положении Шетавосу не оставалось ничего другого, кроме как использовать все шансы для выживания.

И он старался как мог.

Внезапно нечто странное мягко коснулось его собственного разума — точно холодное влажное щупальце спрута осторожно исследовало добычу, чтобы через мгновение, сжавшись тугой петлёй, удавить неосторожную жертву.

Наконец, пришёл момент, когда защита Апни окончательно рассеялась под давлением противника. Теперь Шетавосу приходилось сражаться не только за себя, но и за всех оставшихся в живых пиратов, пытаясь хоть как-то защитить их от вражеской ментальной атаки. Заклинание Эдждерху было произнесено, но Повелитель змей не спешил явиться на зов. Может быть, колдун где-то ошибся, может быть, не было сказано главное Слово — результат был один.

Ничего.

И, вдобавок ко всему, его разум продолжал подвергаться атаке. Словно чудовищный вампир высасывал его силу, выдавливая её из тела. И толстяк не мог ничего противопоставить врагу, как ни старался вспомнить все известные ему защитные заклятья. Создавалось впечатление, что он сражается не с живым человеком, а с холодным злобным предметом, умеющим только одно — высасывать человеческие души. Это не было похоже на то, что происходило сейчас с Апни. Ничего человеческого не было в этой страшной силе, вцепившейся в его разум. Шетавос знал о существовании подобных магических предметов, но никак не предполагал, что когда-либо ему придётся столкнуться с ними, особенно в роли жертвы. Он не хотел даже думать об этом.

Но всё-таки это произошло.

То, что высасывало сейчас его разум, старая ведьма, учившая Шетавоса магическому искусству, называла Сферой Поглощения. Редкое и страшное оружие, от которого не было спасения. Немногие маги осмеливались иметь с ней дело. Своенравный предмет, рождённый безумной фантазией давно умершего мага, получившего секрет ужасной Сферы от самого Харст-Гу. Оружие