Litvek - онлайн библиотека >> Владимир Иванович Даль >> Сказки для детей >> Русские сказки для детей казака Луганского >> страница 3
медведица домой идет.

Вот пришла она сытая, веселая и стала медвежат спрашивать: не ссорились ли они без нее?

— Куда нам ссориться, мы без тебя все друг дружку лизали да на ушко сказки сказывали, и все бы хорошо было, да уж больно заяц нас разобидел: он нас, твоих детенышей, обозвал свиными детками и плюнул на берлогу нашу.

Обиделась, рассердилась медведица и говорит:

— Вот ужо, косой, постой, я те улью щей на ложку, будешь моих деток поросятами обзывать! У, у, у, заревела она и пошла на заячье логово, а серый, задрав уши, понесся, что есть духу, в самую трущобу; мечка за ним, он от нее, она за ним, он со страху шмыгнул сквозь расколотый грозою кряж, она сунулась за ним, да и завязла! Вот она и туда и сюда порывается, а кряж держит, словно капканом охватило! Как быть? Вот и слышит она, кто-то по лесу едет да песенки попевает; это, знать, мужичок из соседней деревни, дай, думает, покучусь ему, попрошу, ину пору, рассказывают, у человека на милость образца нет.

Вот, как завидела она мужика, и стала его ублажать:

— Добрый человек, выпусти ты меня из проклятой лещедки, а уж я твоей милости век не позабуду и для первоначала бортьею поклонюсь, укажу, где пчелы привились.

Задумался мужичок — бить или не бить медведицу? Убить ее хорошо, первым делом худая трава из поля вон, да и за шкуру целковых пять дадут; не убить также хорошо, бортями обзаведусь, пчеловодом буду, медом да воском торговать стану и в купцы выду! Ну, была не была! — подумал он, схватил топор и ну расклинивать да колоть; расщепил надвое, выпустил медведицу, а та ему поклон да и повела борть казать, сама же дорогой говорит:

— Я тебе не одну борть укажу, только ты головушки моей не срами, никому не сказывай, что я, старая медведица, из-за такой дряни, из-за серого зайчишки, чуть было головы не сложила!

Наш мужик на радостях все обещал, слазил на дерево, меду нарезал и поехал домой. Медведицу той порой взяло раздумье, что если мужичок на беду проговорится? Ведь позору не оберешься, пойдут толки да пересуды. Вот и пошла она за мужиком следом, пришла в деревню, схоронилась за тын и стала слушать, а на дворе у мужика радость, пир горой: ребята хлеб с медом едят да отца выспрашивают: «откуда, тятя, медку добыл?» и жена пристала: «скажи да скажи, кто борть указал?» Мужичек на радостях все семье рассказал; вот и стали они зайца величать, а над медведицей издеваться.

— Ладно же, свет мой мужичек, думает мечка, смешки твои слезами отольются!

С той поры стала она мужика подстерегать. Вот поехал он раз в поле хлеб сеять; глядь, а медведица на дороге, ощетинясь, сидит, его поджидает.

«Здорово, мечка!» — крикнул он ей, а та, став на дыбы, ревет: «так-то ты свое слово держишь, добро бы наш брат зверь, а то, говорит, и человек, а лукавишь! Уговаривался, небось, молчать, а как стали дети допытываться, так все и рассказал? Теперь уж не прогневайся, я тебя за это сем»!

Мужик оробел и ну отпрашиваться, ну отмаливаться; а она и слышать не хочет, рычит свое: «съем», да и только!


Русские сказки для детей казака Луганского. Иллюстрация № 12
Стала медведица готовиться мужика есть, стала когти точить. Вдруг откуда ни взялась стая собак — тяф, тяф, тяф! А за ними охотники — паф, паф, паф!

Тут пришел конец нашей медведице, и, не доточа когтей, повалилась она мертвая. Мужичек с перепугу долго хворал и с той поры зарекся щадить лихого зверя да не держать слова, и деткам и внукам говорил: «со зверем, не сняв с него шкуры, не мирись, а сам, не дав слова, крепись, а, дав слово, держись!»


Русские сказки для детей казака Луганского. Иллюстрация № 13

АФОНЯ-ДУРАЧОК

Русские сказки для детей казака Луганского. Иллюстрация № 14 Русские сказки для детей казака Луганского. Иллюстрация № 15или-были три брата; двое — умных, Кирила да Гаврила, а третий — дурачок-Афоня. Жили они дружно, и хоть старшие братья меньшого журили, а бить не били: ведь в дураке и Бог не волен, ума к кожи не пришьешь; ты стели ему вдоль, а он мерит поперек; что ни скажет, что ни сделает, все не по-людски, а по-своему, по-дурацкому разуму! Вот сидит он раз на завалинке да на своей роже мух бьет; известно, что на дурака и муха падка. Идет соседка, ищет ребенка и говорит:

— Ох, охонюшки, не видал ли ты, Афонюшка, моего Васьки?

— Видел, — говорит дурак.

— Ах ты мой, такой сякой разумный, где же и когда ты его видел?

— А как невестка его била, — говорит дурак, — тогда видел!

— Твоя невестка моего Васютку била! Да за что же это она на него злодейка взъелась?

— А вот за что, говорит, но чужим огородам не ходи! Да каково больно била-то, — прибавил дурак, — ажно жалко стало.

— А ты чего смотрел, не отнял? — приставала соседка.

— Некогда было, невестка за веревкой в клеть посылала.

— А на что ей понадобилась веревка?

— Ваську вязать.

— Ах, батюшки-светы!

Тут дурак испугался, что проговорился, и начал бабу просить, чтобы она никому не сказывала, как невестка Ваську била, да на веревку посадила и отвязывать запретила.

— Афонюшка, золотой мой паренек, хочешь редечки?

— Не хочу.

— Хочешь огурчиков с кваском?

— Не хочу.

— Хочешь калачика с медком?

— Хочу, — сказал дурак.

— Так сослужи мне службу, отвяжи ты моего Васеньку, да выведи его ко мне.

— Ладно, — сказал дурак и побежал в хлев.

Долго ли, коротко ли он там возился, а вышел таки на двор, вытянув за собой черного козла Ваську, да и говорит соседке:

— На, возьми, только невестке не сказывай.

Рассердилась баба, что попусту время потеряла, чуть-чуть не вцепилась Афоне в волоса, да благо невестка вступилась. Баба плюнула на дурака и пошла дальше искать своего парнишку.

Затеяли раз Кирила с Гаврилой к празднику пиво варить; сварили, в бочку слили да в погреб бочку спустили. Стала хозяйка пивом хвалиться: «Ах, кумушка голубушка, какое у нас к празднику будет пиво, сущее диво: не успели в бочку слить, а оно уж бродить и играть стало!»

«Дай-ка, — думает Афонюшка, — погляжу я, как пиво играет, чай, в свайку, в лапту, аль в чехарду?» Пошел, поглядел на бочку и около, пива не видать; нагнулся к ней и слышит, что в бочке, как в улье, гудит. «A-а! Так вон оно как играет, — говорит Афоня, — знать сердится, что его в бочку заперли, дай ототкну затычку, пусть его разгуляется!» Вот присел наш дурак к бочке и ну тянуть гвоздь; бочка покачнулась, пиво всколыхнулось, затычка выскочила, пена брызнула и залепила глаза дураку; пока он их