КРАСНАЯ БОРОДА Джин Вулф

Не имеет значения, когда мы с Хоуи стали друзьями, за исключением того, что наша дружба была необычной. Я один из тех, кто переехал в этот район с… С какого момента? Не знаю; однажды придётся спросить Хоуи. С конца шестидесятых, или с администрации Трумена, или со Второй Мировой войны. С какого-то момента.

В общем, после того как у нас с Марой родился сынишка, Джон, мы стали обращать внимание на слой населения постарше. Они — люди, жившие здесь прежде. Хоуи — один из них; его деды и бабки похоронены на маленьких семейных кладбищах, примыкающих (или некогда примыкавших) к фермам: все они в радиусе двадцати миль от моего письменного стола. Практически все эти люди всё ещё живут здесь, подробно старым деревьям, растущим меж новостроек.

Вообще-то мы не особо общаемся. Мы лишь смутно осознаём их существование, а они, возможно, лишь смутно осознают наше. Наши друзья — такие же новоприбывшие, и поутру в воскресенье мы вместе подстригаем траву. Их друзья — это дети друзей их родителей, да их собственные дядья и кузены; и поутру в воскресенье они ходят в старые, обшитые вагонкой церкви.

Хоуи, как я уже сказал, был исключением. Мы ехали по шоссе 27: Хоуи за рулём, а я — рядом, покуривая сигару и глазея по сторонам. Я увидел завалившиеся ворота, накренившийся над ним фонарь, а за ними мельком заметил большой, старый, полуразрушенный деревянный дом, где в палисаднике пробились молодые деревца. Там было, должно быть, акров десять земли, но по одну сторону от него стояла заколоченная досками франшиза жареной курицы, а по другую — заправка.

— Это дом Редбирда, Красной Бороды, — сказал мне Хоуи.

Я подумал, что это фамилия, возможно, англицизация Барбароссы.

— Похоже на дом с привидениями, — заметил я.

— Так и есть, — согласился Хоуи. — По крайней мере, для меня. Не могу туда войти.

Мы въехали в выбоину, и я посмотрел на него.

— Пробовал пару раз. Едва ставлю ногу на эту ступеньку, что-то говорит мне, «Даже не вздумай заходить дальше, Бастер», и я разворачиваюсь и возвращаюсь домой.

Немного погодя я спросил, кем был Красная Борода.

— Раньше это была просёлочная дорога, — начал Хоуи. — Её сделали федеральной магистралью примерно в то время, когда я родился, и на ней появилось множество машин, грузовиков и всякого. Теперь же, когда проложили межштатную автомагистраль, она возвращается к прежнему состоянию.

— До всего этого, — продолжал он, — жил тут один человек, звали его Джексон. Не думаю, чтоб кто-то думал, будто он какой-то особенный, разве что не женился он, пока ему не стукнуло сорок или около того. Но тогда многие в окру́ге так делали. Он женился на девушке по имени Сара Саттер.

Я кивнул, только для того лишь, чтобы показать Хоуи, что слушаю.

— Она была изрядно моложе его, лет девятнадцати-двадцати. Но она любила его — это то, что я всегда слышал. Может, он был добр к ней, и всё такое. Нежен, знаешь?

Я ответил, что многие молоденькие женщины предпочитают мужчин постарше.

— Наверное. Знаешь, где находится Клинтон? Небольшой городок милях в пятнадцати. Вокруг Клинтона годами какие-то беды приключались, и народ это беспокоило. Я вроде не говорил, что этот самый Джексон был из Клинтона? Так вот, он был как раз оттуда. Его отец держал там магазин и владел фермой. Один из братьев получил ферму, следующий по старшинству — магазин. Этот же Джексон, он получил только сколько-то денег, но их хватило, чтобы переехать сюда и купить этот участок. Он тогда был около сотни акров.

В общем, заловили его в Клинтоне. Одна из этих случайностей. Была зима, и уже стемнело, и там произошла небольшая авария, где машина въехала в школьный автобус, в котором всё ещё сидело изрядно детишек, ехавших домой. Насколько я слышал, никого не убило и даже не поранило сильно, но кто-то наверняка поразбивал себе носы и всё такое, и по дороге было не проехать. Этот Джексон остановился там сразу же, как только подъехала машина депьюти, и депьюти сказал ему погрузить нескольких ребят в кузов и отвезти к доктору.

Джексон заявил, мол, не буду этого делать, домой надо. Депьюти посоветовал ему не быть дураком. Детишки поранились, а ему всё равно придётся возвращаться в Клинтон, чтобы выехать на Милл-Роуд, поскольку полночи пройдёт, пока они уберут этот автобус.

Джексон всё равно не стал этого делать, и попытался развернуть свой пикап. Депьюти же по его поведению смекнул, что что-то тут не так. Он посветил фонариком в кузов, а там, под брезентом, что-то было. Увидев это, он завопил, чтоб Джексон остановился, а сам подошёл и сдёрнул брезент. Судя по тому, что я слышу, сейчас бы он не смог так сделать, поскольку у него ордера не было, а если б и сделал, то Джексону всё бы сошло с рук. Но тогда никто о подобной дури не слыхивал. Сдёрнул он этот брезент, а под ним была девушка, мёртвая. Даже не знаю, как её звали. Думаю, Роза или как-то так. Из семьи итальянцев, они всего пару лет назад приехали. — Хоуи не сказал «ай-тальянцев», но замешкался, вспоминая, что не сто́ит этого делать. — Её отец держал маленькую обувную мастерскую, — добавил он. — Семья потом ещё много лет жила там.

Джексона арестовали и отвезли в окружной центр. Не знаю, сказал он им что-нибудь или нет. Думаю, не сказал. Его жена пришла повидаться с ним, а потом, через день-два, к дому явился шериф с ордером на обыск. Он прочесал его сверху донизу, и когда дошёл до подвалов, одна из дверей оказалась заперта. Он попросил у неё ключ, но она сказала, что его у неё нет. Он пригрозил, что тогда ему придётся сломать дверь, и спросил её, что там находится. Она ответила, что не знает, и чуть погодя всё выплыло наружу… я имею в виду, «всё» — насколько она понимала.

Она рассказала ему, что эта дверь была закрыта с тех самых пор, как они с Джексоном поженились. Он ей сказал, будто считает, что у мужчины должно быть место, где он может уединиться, и это — как раз то самое место, и если ей нужно собственное, то оно у неё будет, но пускай держится подальше от его места. Она заняла одну из спален наверху и сделала из неё комнату для шитья.

Теперь просто строят подвал, а всё остальное укладывают поверх, но в тех старых домах подвалы были со стенами и комнатами, в точности как и сверху. Делали это потому, что не было стальных балок, на которых у нас всё держится, так что раньше приходилось внизу класть каменные стены; построишь парочку таких — и всё, считай, у тебя четыре комнаты. У всех этих старых домов каменные фундаменты.

Я снова кивнул.

— В той комнате была здоровенная тяжёлая дверь. Шериф попытался выбить её, но не сумел. В конце концов ему пришлось позвонить и вызвать себе на помощь кучу народа. Они нашли там трёх