таких мыслей душа Кея успокаивалась. Он даже подумал о том, чтобы покурить в сторонке, но удержался.

Трибунал не отходил от могилы и смотрел, как Бешеные по очереди бросали комки мокрой земли на опущенный в яму гроб. Земля размокла и превратилась в грязь. Когда очередной байкер бросал свой комок, тот с чмоканьем шлепался на светло-коричневую крышку и расплывался над телом того, в чью смерть отказывался верить разум.

Отойдя от могилы, каждый долго очищал ладони от земли. Пусть перчатками берут землю другие.

Кей все-таки закурил, наблюдая, как Трибунал пытается поговорить с родителями мертвеца. Мать и отец, оба невысокого роста, еще ниже согнувшиеся от горя, безмолвно смотрели на массивного металлического орла, привинченного к карману косухи Трибунала. Кею показалось, что они ничего не слышат. Слова будто огибали их и растворялись в сыром воздухе.

Трибунал передал матери байкера толстый конверт и сочувственно положил ладонь на плечо отцу. Это оказалось лишним. Мужчина злобно дернулся, словно рука Трибунала обожгла его, причинив нестерпимую боль. Затем оба, отец и мать, как по команде, отвернулись. Трибунал посмотрел им в спину, развернулся и широким шагом, огибая могилы, направился к Бешеным.

Когда погибал кто-то из своих, Бешеные хоронили его, а после сжигали его же потрепанную джинсовую куртку, рукава которой были оторваны хозяином еще при покупке. Безрукавку нельзя оставлять на покойнике или отдавать родителям. Чтобы не вводить в соблазн придурков, которые сопрут джинсовку, напялят на себя чужие цвета и помчатся по шоссе навстречу крупным неприятностям.

В этот раз Стае не пришлось палить поминальный костер. Куртка сгорела вместе с хозяином. От обоих осталось очень немногое, только для захоронения.

Черная группа нервно колыхнулась. Отвернувшись от могилы, байкеры напряженно наблюдали за тем, как отец покойного суетился вокруг Трибунала с конвертом в руке. От Трибунала веяло ледяным спокойствием, а пожилой прыгал вокруг, остервенело тыча в каменное лицо вожака раскрытым конвертом, демонстрируя содержимое.

Кей давно знаком с погибшим. Тот занимал третье место в Стае, после Трибунала и самого Кея. Заменить ушедшего непросто. Точнее, невозможно.

К чему-то вспомнилось, как незадолго до смерти покойный поменял серебряные байкерские перстни на золотые, а старенький агрегат — на новый Харлей. Значит, не бедствовал, что для байкера средней лесной полосы уже необычно.

Поторопился он с покупкой Харлея. «Да и золото — не байкерский металл. От золота байкеру — беда. У золота блеск особый, мутный. Так блестит, закрываясь, глаз собаки, когда она, дергаясь, подыхает на обочине, сбитая грузовиком».

Кей переступил с ноги на ногу, не удержался на раскисшей черной почве и угодил байкерсом в глубокую дыру от ржавого заборчика, валявшегося тут же рядом. Забыв, где находится, Кей чертыхнулся в полный голос.

Подобрав с чужой могилы остатки бумажного веночка, Кей стер с каблука землю. Разогнувшись, с интересом наблюдал за тем, как Трибунал, с обычным каменным выражением лица, взял отца покойного за плечи, повернул к себе спиной и слегка подтолкнул коленом к могиле. Толчок был не силен, но земля совсем размокла. Папашка не удержался на ногах и свалился лицом в грязь.

Кею надоело смотреть на кладбищенскую потасовку Папаше не на что жаловаться. Может, он еще хочет пенсионное содержание за сына-байкера? Пусть радуется тому, что братва нашарила у себя по карманам…

Направляясь к выходу, оступаясь на склизких дорожках кладбищенского лабиринта, хватаясь за покосившиеся металлические решетки, Кей задумался, в который раз представив, как все произошло.

Байкера догнали, умело подрезали и заставили свалиться на бок. Бешеный успел выкарабкаться из-под аппарата наполовину, но машина преследователей проехалась широким колесом поперек груди, выдавив остатки жизни из большого тела. Затем с него местами срезали кожу, бросили на него его же байк, открыли топливный бак и подожгли. Он горел, как ведьмак на костре, воздев к небу руки со скрюченными пальцами.

Кей добрался до выхода и стоял, поджидая остальных. Он натянул перчатки и бросил взгляд на ХаДэ. Байк промок под дождем и продрог на свежем весеннем ветерке. Ничего, братец, сейчас я тебя обсушу. Нам сегодня долго кататься. До утра.

Открытие сезона.

Дождь внезапно прекратился, и только редкие капли оставляли круги в мутных лужах, вытянувшихся вдоль тротуара.

Неожиданно солнечный луч сумел протиснуться в щель между облаками. Кей прищурился. Ему припомнился треп про загадочный «золотой байк». Кто-то болтал на кладбище о золотом мотоцикле, гоняющемся по ночному Городу за одинокими байкерами. Последнюю смерть приписали ему же.

Кей слышал немало сказок о катании и катающихся. И не верил ни единому слову. Вот вам еще одна легенда, выросшая на благодатной почве вечного ожидания смерти, караулящей байкера за каждым поворотом.

Однако было и «но». Уже четвертый байкер в Городе погибал жуткой смертью. В Стае — первый. А если предположить, что неведомый маньяк существует, то придется признать, что он чрезвычайно умен. Поиски виновников смертей ни к чему не привели, хотя несколько сот человек потратили немало усилий.

Что это — маньяк, сомнений нет. Нормального человека не потянет сдирать кожу с живых людей.

Из ворот кладбища показался Трибунал. Глядя поверх голов сгрудившейся вокруг него Стаи, он назначил время и место сбора сегодня вечером. Оседлав байк, ушел на приличной скорости. Чувствовалось, что он подавлен горем, но старается не подавать виду.

Перебрасываясь на ходу короткими фразами, Бешеные срывались поодиночке и маленькими группами покидали место, где один из них обрел вечный покой.

На первом же повороте с Кея слетела бандана. Пришлось останавливаться, возвращаться и подбирать. Слетевшая при движении бандана — плохая примета.

Видимо, ему сели на хвост еще у кладбищенских ворот. Он запомнил машину, стоявшую неподалеку от мотоциклов. Много чести — парковать у простого кладбища столь шикарную тачку. Владельцы таких экипажей хоронят своих в других местах, где дороже стоит закопать мертвую плоть в суглинок, который везде одинаков.

Длинный белый лимузин, нелепый для раздолбанной российской дороги, прочно засел в зеркале заднего обзора. Кею это не нравилось. Он предпочел бы иметь за спиной менее подозрительного сопровождающего. Впереди замаячил поворот. Кей нарочито газанул, прибавил скорость, словно собираясь уйти прямо, но неожиданно бросил ХаДэ вправо.

ХаДэ, привыкший к внезапным маневрам хозяина, идеально вписался в поворот, умудрившись не