"...махровый цветок в глазах птиц, плут и разбойник, прожженный в делах, вороватый, как кошка, мошенник, бесстыдный скупердяй, готовый лететь на всякую мертвечину, мастер делить добычу: пять частей он давал тому, кто имел право на двадцать, а пятнадцать прикарманивал".

А вот еще один вельможа — Кардан. Пронырливый, хитрый, он не брезгует никакими средствами, чтобы добиться цели. Основное правило его: "ласковое дитя двух маток сосет". Он откровенно заявляет: "Кто хочет подладиться к хозяину, бросает кость его собаке". Трусливый в разговорах с сильными мира сего, он ведет себя нагло, нахально с теми, кто помельче и послабее. Вовремя спора он не церемонясь, хватает за горло Бай-оглы и ставит его на колени.

Столь же беспощаден Гульхани и к столпам мусульманской религии. Он изображает духовных лиц невежественными, тупыми и жадными. Характеристики Гульхани метки и убийственны.

"Суфий, — пишет он, — глуп, как баран. Верное слово для него ложь. Днем и ночью у него в руках четки, его молитва-вздорная болтовня".

Рядом с суфием — высокопоставленный богослов-почтенный сеид. Он "в делах истины преграда, к обидам и мучениям он ближе всех, по хитрости и коварству — хуже сатаны, в злодействах сильнее Хамана^[1]. Он — неблагородный, бесстыдный ..." Муфтия — высшее духовное лицо Коканда, который "постоянно давал советы еще более глупым и бестолковым людям, чем он сам", — Гульхани сравнивает с некиими Каджем и Фаджем — Кривым и Дурным, хорошо известными всем кокандцам ворами и плутами, прославившимися хитростью, коварством, ложью. Писатель дальше прямо подчеркивает, что муфтий подобен Каджу и Фаджу, что он невежда, что, переписывая бумаги, он все перевирает, что он глуп, чванлив, высокомерен. И такой муфтий "считает себя умнее всякого мудреца".

Столь же презрительно отзывается Гульхани о раисе — блюстителе морали и нравственности в мусульманском городе, а о средоточии мусульманской богословской науки — медресе — писатель говорит, что там учащиеся "лижут пыль".

Все симпатии, все сочувствие Гульхани на стороне народа. Когда он говорит о народе, он оставляет в стороне всякие аллегории:

Безысходность, беспросветная участь трудящегося в ханстве рисуется в басне "О верблюжонке". Верблюдица, обращаясь к своему верблюжонку, с горечью говорит;

Тепло пишет Гульхани о людях из народа. Резко противопоставляет он их ум, природное благородство, честность продажности и подлости представителей феодальной верхушки. Раб Турум-тай, доставшийся одному вельможе в наследство от отца, характеризуется, например, так: "...спутник в пути, помощник з беде. Все его повадки хороши и все дела его были прекрасны и разумны. ...Когда подходил момент сказать слово -себя не обуздывал и прямо в лицо говорил правду". Турумтай во всех своих делах мудр, прозорлив.

Большим мужеством должен был обладать писатель в ту эпоху, чтобы сочувственно говорить о народе и в то же время разоблачать пороки господ-беков, ханов, муфтиев. Трагическая участь, постигшая поэта Хазика, осуждавшего в своих стихах жестокость эмира, и поэта Муджрима Аби-да, симпатизировавшего в своих стихах простому народу, отлично была известна Гульхани. Он конечно был свидетелем того, как беспощадно расправлялись по приказу хана со всеми вольнодумцами. Но это не останавливало Гульхани, когда он создавал свою сатиру на феодалов.

Характерной особенностью "Рассказов о сове" Гульхани является то, что они построены на действительных событиях и фактах и связаны с конкретной обстановкой и людьми. Но многое автор вынужен был завуалировать, подлинные имена многих действующих лиц, особенно из знати, скрыть под ироническими и подчас едкими кличками, вроде бай-оглы-филин-птица, приносящая несчастья, сова, сыч, ворон, кобчик и т. д. Смелее пишет Гульхани, когда речь заходит о торгашах, муфтиях, ростовщиках и проч. Здесь он называет многих из них по именам. К сожалению, произведения Гульхани еще очень мало изучены. Многие лица и факты, упоминаемые в "Рассказах о сове", остаются неизвестными, и поэтому сатира Гульхани частично теряет свою остроту. Наследие писателя ждет еще своего исследователя, который тщательно проанализировал бы и прокомментировал его.

Но и в том виде, в каком сейчас Институт языка и литературы им. А. С. Пушкина публикует произведение Гульхани, оно представит несомненный интерес. Прочитав настоящую книгу, русский советский читатель познакомится с единственным в своем роде образцом сатирической прозы узбекского народа. "Рассказы о сове" показывают, что в лице писателя-плебея Гульхани феодальная верхушка Кокандского ханства имела страшного, непримиримого врага, страстного и неподкупного обличителя, стоявшего за простой народ, шедшего всю жизнь с простым народом.

Гульхани был подлинным сыном своей эпохи. Несмотря на великолепное знание среды и окружающей жизни, он не сумел в своих произведениях подняться до широких обобщений и правильных социальных выводов. Он нигде не осуждает ханскую власть вообще, он клеймит только плохих ханов и феодальных властителей. Разоблачая гнусные нравы духовенства, писатель нигде не проявляет себя безбожником. Он далек от того, чтобы активно вмешиваться даже своим словом в жизнь и как-то попытаться изменить бедственное положение трудового люда. Он не сумел в своих "Рассказах о сове" создать образа народного борца против деспотахана или паразита-феодала, хотя та эпоха выдвинула немало замечательных вожаков народных восстаний.

Заслуга Гульхани состоит в том, что он сумел высмеять правящие классы феодального общества XVIII — XIX столетий. Вместе с талантливым узбекским поэтом-сатириком Махмуром Гульхани помогает разрушить созданную буржуазно-националистическими историками и литературоведами в корне неправильную, нелепую легенду о каком-то мифическом "золотом веке" процветания, хозяйственного и культурного подъема Кокандского ханства при хане Умархане и его предшественниках и преемниках.

В этом мы видим одно из несомненных достоинств литературного наследия писателя Мухаммеда Шарифа Гульхани, произведения которого прочно вошли в сокровищницу узбекской классической литературы.

Рассказы о сове

Рассказывают, что в былые злосчастные дни в области Фергана