старуха и раньше упорно пророчила войну, мор и конец света, однако же люди не бунтовали, они ожидали свершения ее пророчеств разве что с молитвами да жалобными стонами и, как подарку, радовались, если предсказание не сбывалось… Что ж теперь слова ее возымели вдруг такую силу? Похоже было на то, что старая ведьма околдовала людей.

Собственно говоря, все началось на свадьбе Андораша Этреса с Анной Чентер. Свадьба удалась на славу: гостей была уйма, и они отменно веселились. Дивиться тут нечему: к этой свадьбе готовились чуть не целый год, поскольку родители никак не могли договориться о приданом наличными. Но сейчас, когда дело дошло наконец до венца, в домах жениха и невесты не ударили лицом в грязь. Еды-питья было вдоволь, и большинство гостей так загуляло, что и на следующее утро не думало о возвращении домой. В веселом разгуле они, к стыду своему, даже с обрядом умывания запозднились и повели новоиспеченную молодицу к колодцу, когда солнце стояло довольно высоко. Дружка новоявленного мужа с великими церемониями, под свадебные прибаутки, вытянул из колодца бадейку воды и передал ее с рук на руки молодице, а она по очереди умывала всех из бадейки, приговаривая:

Так повторяла она каждому, а вытирая сухой холстинкой лица, говорила другой стишок:

Оставшуюся воду дружка выплеснул и пошел с бадейкой по кругу, собирая умывальные деньги для молодой пары.

Никто не жалел мелкой монеты, кое-кто швырял и талеры. Давали куда охотнее, чем в день святого Винцентия — подымную подать… После умывания парни разбрелись по селу и привели обратно сбежавших за ночь гостей, связав их перевяслом и ремнями из телячьей кожи. А молодайка меж тем поменялась платьем с первой подружкой, и теперь свадебные гости с превеликим старанием отплясывали вокруг подружки, чтобы отвести глаза вездесущему дьяволу. Под шумок молодые проскользнули тихонько в заднюю каморку-спальню, чтобы отдохнуть и остаться, наконец, вдвоем.

— Эй, потише там, животы не надорвите!.. Брачное ложе-то не расшатайте! — неслись им вслед хлесткие шутки.

Гости куражились, делали вид, будто хотят высадить дверь, но потом все ж угомонились и, чтобы не стеснять молодых, разбрелись по селу за поживой. Они запросто вваливались в дома знакомых, ловили, исхитрясь, мелкую живность, особенно кур, и начинали с хозяином торг о выкупе. Если же он не соглашался платить, связывали курам ноги, вешали их на посох дружки и уносили с собой: сгодится на обед… Сердиться на это не полагалось.

Время шло к полудню, когда те, кто был еще в силах, вернулись в свадебный дом. Молодые уже встали, новая молодушка всех усерднее хлопотала над приготовлением обеда. Гости совсем было приступили к еде, как вдруг появилась старая карга Вашка, всем известная вещунья.

— Где ж ты до сих пор пропадала, старая? — закричали ей.

— Мы уж думали, не придешь…

— Пожелай-ка молодым счастья!..

— Нагадай им десяток ребятишек да две дюжины волов!..

Башка внимание не обратила на выкрики, даже никак не отозвалась на них и, молча подсев к столу, начала уплетать предназначенную ей свадебную снедь, запивая свадебным вином. Лишь потом принялась она за свои фокусы: чертила вокруг себя на земле круги, бормотала непонятные слова. А когда все закружилось в глазах, села прямо на землю, подобрала под себя ноги, низко свесила голову и, раскачиваясь взад и вперед, стала пророчествовать. Но предрекала она не счастье да радость, как то принято на свадьбах, а несчастия и беды.

— Вижу повсюду красное… огонь пожирает дом ваш… мор губит ваш скот… разбойники убивают сыновей ваших…

Пьяна была старая карга либо свихнулась, кто знает, но все беды перечла она своим клекочущим голосом. Свадебное веселье сменилось ужасом, со страхом внимали гости жутким предсказаниям. Молодушка громко заплакала, тотчас заголосили и прочие бабы.

— Солнце заходит в красное… все село красным отсвечивает… худые времена настают…

Суеверный ужас обуял и женщин и мужчин. Узкие тропки их жизни, проложенные между нищетой и множеством опасностей, то и дело обрывались каким-либо несчастием, и поэтому страх перед неизвестным злом всегда гнездился в их душах. Дурной приметы, невзначай оброненного слова было достаточно, чтобы страх этот проснулся и, скуля словно пес, шарахнулся прочь от накликанных невзгод. Вот почему и теперь, когда знавшая толк в приметах, постигшая все тайны Вашка прошлепала старческими губами пророческие слова, у подгулявших гостей даже хмель обратился в ужас. Женские стенания взвинтили и мужчин.

— К попу пошли! — орали они. — Пусть охранит от нечистого!

— У властей помощи нам вымолит!

— А добрым духам за нас словечко замолвит!

— Пускай знамения небесного попросит и сотворения чуда!

Поднялся тут весь свадебный люд и, будто в храмовой праздник, далеко растянувшимся шествием двинулся с горестными песнопениями к церкви.

Была осень, день святого Михаила давно миновал, так что работы на полях почти закончились и крестьяне по большей части находились в селе. Услышав скорбное пение, все высыпали из домов на улицу и в суеверном страхе ошеломленно глазели на толпу: свадебное шествие превратилось вдруг в молящее о милосердии полчище. По выкрикам и женским причитаниям разобрав, какие горести предрекла злая старуха Вашка, люди один за другим присоединялись к шествию и сами начинали голосить и выкрикивать. Предсказание, повторяемое на разные голоса обезумевшими от собственных воплей людьми, с каждой минутой принимало все более отчетливые, определенные формы, словно исполнение его было делом нескольких дней, словно кара была уже совсем близкой и неотвратимой… А пищи для суеверного их воображения было предостаточно, чтобы легенда все разрасталась, становилась ужасающе жестокой: на прошлой неделе, например, в деревню нахлынули валахи, целыми семьями бежавшие из южных районов Хавашалфельда, они рассказывали страшные вещи о свирепствующем там диком народе-грабителе, о язычниках-турках… Уже много лет подряд продолжался приток беженцев, просачивались все новые и новые слухи. Многие беженцы здесь и осели, основав свою особую часть села вдоль берега Черны, — а слухи летели дальше, вверх по долинам рек, через горные перевалы и, умножаясь, обрастая новыми ужасами, возвращались обратно… Было уже доподлинно известно, что турки вспарывают животы беременным бабам, вынимают оттуда