сдавать торговцам с ближайшего рынка.

Продолжалось так около года, пока один из постояльцев не сделал ей предложение руки и сердца. Рауф был на десять лет старше Светланы, происходил из глухой деревушки в Нагорном Карабахе и имел статус беженца, а также четыре ларька на столичных рынках. Стоит отметить, что старшие дети восприняли нового "папу" в штыки. Даздраперма по малолетству не очень понимала их враждебное отношение к "дяде" Рауфу и принимала то одну, то другую сторону. В зависимости от того, кто её кормил конфетами в этот раз, она могла как часами сидеть у него на коленях, так и начинать плакать при одном только его приближении. Лишь ходивший в первый класс Ваучер души не чаял в новом мамином муже. Часто возвращаясь со старшим братом из школы, он заглядывал на рынок, где и оставался в ларьке отчима до самого вечера. Часами он мог пересчитывать выручку и сводить дебет с кредитом. Знал закупочные и отпускные цены на весь ассортимент и был твёрдо уверен в том, что сникерс – это товар, а товар не едят. Так они и жили, пока старшим не исполнилось по 18 лет и Рауф со Светланой согласились отпустить всю шумную компанию в турпоход на Валдай без сопровождения взрослых.

* * *

Ездили ли вы когда-нибудь в электричке до Бологого? Видели ли тот окружающий пути лес, что заполняет собой почти всё пространство от одной станции до другой? Не те убогие лесопосадки Подмосковья, что сведены уже практически на нет и уступили место коттеджам "новых русских", а настоящий русский лес с завалами и буреломами, с засохшими на корню елями и бурно растущими на месте недавних пожаров молодыми берёзами. А эти названия станций, эта песня для каждого русского уха: Левошинка, Любинка, Лихославль, Осеченка, Бухаловский переезд и конечно Спирово. Впрочем, если учесть особые отношения местного населения с уголовным кодексом, то первую гласную в последнем названии, следовало бы исправить.

Вот и Кузькины проделали первую часть пути, как и подобает цивилизованным людям, честно купив в кассе билеты до Твери, однако очень быстро обнаружили, что таких честных, как они, в вагоне сильно меньше половины. Остальные же избегали оплаты проезда как могли. Стоило контролёрам зайти в вагон, как большая часть пассажиров вставала со своих мест и уходила в следующий. На остановках толпы не совсем добросовестных граждан обоего пола и практически всех возрастов перебегали из вагонов, до которых контроль ещё не дошёл, в те, которые он уже покинул. Некоторые из пассажиров не устраивали забегов по платформе, а просто покупали у контролёров билет до следующей станции, уверяя, что едут с предыдущей – и так по нескольку раз. Приехав в Тверь, братья и сёстры устроили небольшой семейный совет, на котором постановили: билетов не брать, на платформу пройти "тропой Хошимина", контролёрам давать по червонцу, чтобы отвязались. На случай особо настырных тёток купить за пять рублей расписание, в котором указаны все стации, и держать его под рукой.

– Я вот о чём подумала – весело прощебетала Даздраперма, когда электричка тронулась в путь. – Давайте себе новые имена придумаем, а?

– Чем тебя не устраивает твоё так и поющее о революционной романтике имя? – ухмыляясь спросил Ебелдос.

– Оно мне кажется несколько старомодным, – ответила младшая из потомков Владлена Кузькина, пытаясь сохранить видимость спокойствия.

– Старомодное – это Фёкла, Авдотья или какая ни будь Агриппина, но никак не Даздраперма. Так что выше нос сестрёнка! – продолжил глумиться над сестрой Ебелдос.

– Оно, это, как его? Неблагозвучное, вот! – На одном дыхании выпалила сестра.

– Знаешь, в Сибири один чудак назвал свою дочь Диареей – и ничего, живёт как-то, – с непроницаемым видом ответил старший в роду и, отвернувшись к окну, сделал вид, что занят подсчётом деревьев.

– Кто живёт, чудак или дочка? – лениво уточнил Ваучер.

– Бедняжка! – печальным голосом подумала вслух Дозабелда.

– А я всё равно не хочу быть Даздрапермой, хочу, чтобы меня звали Пэрис! – покраснев от нахлынувших на неё эмоций, заявила младшая. Как многие девочки её возраста, она была фанаткой Пэрис Хилтон.

– Зачем тебе это буржуазное имя? – отлип от окна Ебелдос и отхлебнул пива из бутылки.

– Тебе не кажется, что твои шутки несколько неуместны? – ледяным тоном произнесла Дозабелда.

– Смотрите, госпожа коммунистка сердится! – расплылся в довольной улыбке Ебелдос.

– Не понимаю, чем твоя любимая "стратегия 31" лучше взлелеянной веками человеческой истории идеи социальной справедливости? – зло посмотрев на брата, спросила старшая из сестёр с искренним недоумением.

– Между прочим, когда тебя повязали последний раз, Рауф отдал ментам десять тысяч, – добавила младшая.

– Мне наплевать на то, сколько тысяч заплатил Рауф, десять, пятнадцать, двадцать или сто. Ходил на митинги – и буду ходить! – зло прошипел Ебелдос и снова отвернулся к окну.

– Мы все и мать живём на его деньги! – гневно отрезал Ваучер.

– Уже за то, что этот чурка проживает в нашей квартире, он нам должен, – не отворачиваясь от окна, тихо сказал старший из братьев.

– За чурку можно и по роже получить! – взревел младший. Отчима он очень любил и уважал.

– Мальчики, только не деритесь! – взвизгнула Даздраперма, с надеждой озираясь по сторонам – Контролёры! – добавила она уже более спокойно и осторожно, пока никто не видит, отпила пива из бутылки брата.

Купив у контролёров четыре билета до следующей станции, дети Владлена и Светланы замкнулись в себе и больше часа не разговаривали. Первой решила нарушить молчание младшая сестра. – Может, будете называть меня Пэрис, хотя бы при посторонних? – осторожно спросила она, а после, немного подумав, добавила. – Ну, вы же знаете, как сокращают моё имя в школе. – В школе младшую Кузькину дразнили Спермой, что для девицы четырнадцати лет было величайшей трагедией всей её жизни.

– Я не против, – поддержала её Дозабелда, которую величали Дозой не только в школе, но и в медицинском колледже, третий курс которого она окончила этим летом.

– Ну, тогда я буду просто Васька! – вступил в разговор Ваучер, отложив в сторону свежий номер РБК-daily. Имея в школе, а позже и в колледже, где сейчас постигал секреты маркетинга, кличку "Две волги", он нисколько не переживал по этому поводу, так как был от природы весёлым и жизнерадостным человеком, но предложение Даздрапермы, тем не менее, счёл разумным и своевременным.

– Хорошо, раз вы так решили, то я с сегодняшнего дня буду Евгением, а Дозабелда Даной! – не терпящим возражений тоном заявил Ебелдос. Стоит отметить, что этот будущий юрист как в школе, так и в