бояться Машки и убегать от нее через кусты? С точки зрения Наташки, это, наверно, действительно выглядело странно. Но было ясно, что Наташка знает, по крайней мере, больше меня. Хотя – и это очевидно – считает намерение парня убить меня моим творческим вымыслом.

Несмотря на то, что она усомнилась в моем психическом состоянии, я продолжила допрос.

– Скажи, что им было нужно.

– Ну уж, конечно, они не собирались вонзить тебе нож в сердце! – иронически уведомила она.

Ну уж, конечно. Не собирались. Ангелы прямо, а не люди. И то, что еще не вечер, наверно, тоже напомнил небесный посланец. С высоты небес он заметил, что я сошла с ума, забеспокоился, позвонил, сообщил мне, дескать, сейчас еще не вечер. Я-то думала, ночь уже на дворе. А тут такая благая весть!

Так, наверное, объяснила бы это нормальная Наташка.

– Что им было нужно? – терпеливо, но твердо повторила я вопрос.

– Они пришли за палаткой, – нехотя ответила Наташка, – вчера после уроков Маша спросила, есть ли в архиве палатка. Я сказала, что есть. Она попросила взять ее на время. Они с Сашей в поход собираются.

– А что потом?

– Потом, – тяжело вздохнула собеседница, – она захотела ее посмотреть и стала упрашивать меня спуститься. Я сказала, что лучше завтра, сегодня все-таки праздник, я в светлой юбке и могу испачкаться. А она достала свой бокальчик из шкафа…

– Из шкафа?

Наташка опять вздохнула. Я ее утомила.

– Ну, помнишь, после нашего прощального чаепития кое-кто, и Машка тоже, не забирали бокалы, и они так и стоят на полочке, в угловом шкафу.

– Ну.

– Ну! Ты отвлекаешься на несущественные детали. Ну вот, она принесла коробочку конфет и уговорила-таки меня спуститься.

Да, коробочка конфет для Наташки – это веский аргумент.

Существенная деталь. Она, пожалуй, перевесит светлую юбку.

– Мы спустились в подвал, – продолжала Наташка, – попили чаю, поболтали. Машка все подробно рассмотрела в архиве, представляешь, она же ни разу там не была!

Это было восклицание из глубины души. Архив – Наташкино детище. А Машка, член того же коллектива, ни разу там не была. Это страшное упущение. Наташка, конечно, явила архив во всей красе.

– Я показала ей все, что там есть. Она сказала, что мы неплохо обосновались.

Неожиданно я почувствовала укол ревности. Значит, эта гадина оскорбляет меня, подсылает своего убийцу, а потом преспокойно распивает чаи с моей лучшей подругой, а та демонстрирует ей экспозицию и раздает палатки.

– Она очень заинтересовалась второй дверью, – внезапно сообщила Наташка, – так удивилась. Спросила, как она открывается, куда ведет. Есть ли у нас с тобой ключ.

– Ты, конечно, все рассказала, – усмехнулась я.

– Конечно, рассказала. А это что, тайна?

Для Машки была тайна, пока ты ее не раскрыла. У нас С ТОБОЙ. Вот и началось самое главное. В рассказе как бы мимолетно профигурировала я. Так, вскользь, словно невзначай. То, что ключи от всех дверей есть у Наташки, всем известно. И упоминание меня в вопросе означает только одно: Машку интересовало, есть ли ключ у меня. Значит, она спустилась в подвал, выяснила, как попасть в архив, посмотрела, что где находится, заодно разнюхала все насчет двери и ключа. Ключа у меня нет. Но на всякий случай, мало ли что, вдруг хитрая Марта изготовила дубликат, Маша выведала, откуда я выбегу, если план провалится. Немудрено, что они довольно быстро выскочили за моей спиной – знали, куда бежать. Только вот с бокалом Маша оплошала. Разведчик из нее неважный. Нельзя так грубо ошибаться.

– Ну и что в итоге? Взяла она палатку? – мне надоело слушать Наташкины пространные откровения. Честно говоря, если я иногда бываю очень странной, то она – очень глупой.

– Она сказала, что они придут сегодня с Сашей и заберут. Ей одной тяжело.

С Сашей. Все логично. Ай да Маша! И когда же начнется обработка Натальи на предмет заманивания меня в подвал? А то можно и впрямь поверить, что Маше позарез нужна палатка. И еще я очень хотела узнать о парне.

– А Саша – это тот парень с каштановыми волосами?

– Ну да. Это Машкин друг. Он очень хороший! – уверенно сказала Наташка.

Я вспомнила его ледяной взгляд, полный ненависти.

– Откуда ты его знаешь?

– Так это же Саша Маркелов! – как будто удивилась Наташка. – Он, конечно, за лето сильно изменился. И он уже давно встречается с Машкой. Еще с зимы, когда погиб его брат.

Наташка сказала это таким тоном, как будто напоминала мне об этом. Как будто я должна была это хорошо знать.

Значит, зимой у него погиб брат. И что это означает для прояснения моей ситуации? Ничего. Я не знала этого брата, так же, как и самого Сашу. Это какая-то лишняя информация, не имеющая ко мне отношения.

– Он тогда и в школу за ней часто заходил, после похорон, – продолжала Наташка, – ты, наверно, просто внимания не обращала.

Интересно, когда, по Наташкиному разумению, мне надо было обращать внимание? Всю третью четверть я пролежала в больнице, а судя по ее рассказу, именно тогда начался их роман. Потом я усиленно нагоняла класс по программе, потом ругалась с чокнутой литераторшей, а в конце концов и вовсе стала второгодницей. Когда тут следить за Машкиной личной жизнью? И вообще, причем тут я? Во мне крепла уверенность, что они меня с кем-то путают.

– А почему ты попросила меня не открывать эту дверь? – наконец задала я главный вопрос.

На этот раз Наташка ответила не сразу. Она выдержала паузу, а потом спросила:

– Ты что, меня в чем-то подозреваешь?

– Не знаю, – честно сказала я. – Ты ответь, а я подумаю.

– Боюсь, что я тебя разочарую. Это Машка просила не открывать дверь, когда вы с ней будете смотреть старые журналы. Ее там вчера продуло.

На мгновение мне показалось, что я и впрямь схожу с ума. Последняя фраза – насчет журналов – прозвучала совсем уж дико. Я даже не могла сообразить, как к ней отнестись. Или с ума сошла Наташка?

– Она попросила, чтобы ты тоже пришла… – прорезался в мозг голос Наташки, прервав мои рассуждения.

Ага, вот уже горячо!.. Наконец я почувствовала, что вот-вот ухвачу что-то важное.

– …потому что хотела посмотреть с тобой какие-то старые журналы.

Значит, я не ослышалась.

– Что?!

– Она хотела, чтобы вы вместе посмотрели старые журналы. Особенно какой-то один. Она сказала, что тебе нужно внимательно его посмотреть.

– А что за журнал? – тускло спросила я. Скорее всего, Машка ляпнула первое, что пришло в голову. А если нет?..

– Я не знаю. Она поинтересовалась, чем мы тут обычно занимаемся, а я говорю: да просто сидим, чай пьем, иногда журналы старые смотрим. А она, ты знаешь, странно так глянула и говорит: да, Марте нужно старые журналы пролистать. А особенно один. И очень внимательно. Может, она что-то поймет. Можно даже завтра, ну, то есть, сегодня уже,