женщины убили десятерых лучших воинов Цала Таммуз?! Наверно, це-Цали это снится!

Женщина, что сидит на ложе Яклина, поджав под себя ноги, легким резким жестом откинула покрывало, и це-Цали отпрянул в изумлении. Дыхание стало прерывистым, по коже пробежала сладостная волна гнева и яростного желания.

Перед ним, прямо перед ним! На его ложе сидит, хищно усмехаясь, сама властительница судеб, несравненная Дева-Воительница, Цалибу Иннатха!

Впервые так близко и неясный полумрак шатра не в силах скрыть ее совершенства…

— Це-Цали! — раздался крик снаружи.

Надо же, опомнились! Очень вовремя.

— Я занят! — рявкнул Яклин. — Не сметь входить ко мне!

Тут же спохватился.

— Или приказать убрать отсюда тела воинов, Цалибу?

Иннатха небрежно махнула смуглой нежной рукой.

— Я ненадолго.

Черные очи Яклина яростно сверкнули.

— Не злись, пресветлый це-Цали, я пришла с миром, и принесла с собой занятные мысли, которые наверняка понравятся тебе. Ферната! — Иннатха хлопнула в ладоши. — Оставь нас.

Ферната, к вящему удивлению Яклина, ловко подхватила тела за ноги и рывком выволокла стражников из шатра.

— Ты не боишься за свою рабыню?

Цалибу царственно улыбнулась.

— Ферната умеет за себя постоять. На твоем месте, пресветлый це-Цали, я бы больше тревожилась за твоих воинов.

— Воин, способный пасть от руки женщины, не воин вовсе, — процедил це-Цали ледяным тоном.

— Ты зря недооцениваешь женской силы, пресветлый це-Цали. Впрочем, что касается твоей стражи, то Ферната ни при чем. Их жизни забрала я сама.

— Должно быть, пресветлую Иннатху привели в ярость, — проницательно заметил це-Цали, и расширившиеся от гнева тонкие ноздри и сузившиеся темные глаза воительницы показали, что он не ошибся.

— Что же привело правительницу Цала Исиды в мой скромный шатер?

— Я пришла, чтобы предложить тебе то, что желаешь получить, — смуглые пальцы с блестящими в неярком свете лампы золотыми ногтями скользнули по тонкой струящейся ткани, обнаруживая твердый набухший сосок на высокой упругой груди.

Дыхание Яклина перехватило, сердце застрочило с небывалой скоростью. Ни одну женщину еще не хотел он так сильно, так неудержимо!

— Что же это? — хрипло спросил це-Цали, силясь смотреть лишь в черные бездонные очи.

— Как что? — Иннатха тихо засмеялась, воздух окрасило звенящее пение ручья. — Мой Цал, естественно. Цал Исиды.

— Ты здесь, чтобы отдать мне свой Цал? — все еще не веря тому, что происходит, Яклин протянул руку к высокой груди Иннатхи, и ладонь его наполнилась.

— Не сразу, — усмехнулась Иннатха, отклоняясь назад, отчего твердые пальцы сжали упругую плоть железной хваткой, грозясь оторвать.

Но Иннатха даже не изменила дыхания, и продолжала говорить тихо, спокойно, призывно.

Она меня не боится, — понял Яклин. — Не трепещет, как остальные женщины. Укрощение Яростной Львицы, пожалуй, самое опасное и изысканное удовольствие, которое видел он в своей жизни! Еще будет тереться о мои ноги и нежно, призывно мурлыкать, умоляя взять ее! Брать снова, снова и снова!

— Ты же хочешь объединить наши Цалы в один, как в древние времена, — томно пропела Иннатха, по-прежнему не вырываясь.

Яклин знал, что просто не в силах разжать пальцы, не в силах выпустить нежную горячую плоть. И с каждой секундой чувствовал себя все большим дураком

— Что? — хрипло спросил он, но смог отдернуть руку, будто обжегшись, и уже более твердо, спросил. — Тебя не убедили мои дары, ты хочешь других?

Иннатха не отрываясь, смотрит ему в глаза. И, через них — в самое сердце!

— Чего же хочет пресветлая Цалибу? Для чего она пришла ночью в мой шатер, умертвила стражу? По твоему мудрому и прекрасному лицу я понимаю, что ты пришла предложить сотрудничество, объединить силы, верно?

Цалибу чуть склонила голову, и хищная, страшная и невыразимо манящая улыбка раздвинула ее пухлые, капризные губы.

— Для чего?

— Я хочу мести.