понравился императору.

Он ему подарил шитый галунами кафтан с такими огромными полами, что мальчик путался в них, широкий жилет, короткие до колен панталоны, низкую шляпу и шпагу. Забавно было видеть моего Воферля в этом костюме и в напудренном парике.

Однажды император сказал Вольфгангу:

— Не удивительно, что ты играешь всеми пальцами! Вот, сыграй одним только пальцем или на клавишах, покрытых салфеткой.

Статуя Моцарта.

В ответ на это мальчик указательным пальцем исполнил несколько очень трудных пассажей, а затем, покрыв клавиши полотенцем, начал играть так, как будто перед ним была открытая клавиатура…

— Все это хорошо и приятно, господин Моцарт, — прервал Моцарта Вентцель, — но Вена слишком мала для вашего сына. Я боюсь, что ему скоро тесен будет весь мир… И не слишком надейтесь на милости наших князей и императоров, а больше на самого себя.

… Повторяю еще раз… Только прилежным изучением всего того, что уже знаем мы, взрослые музыканты, ваш сын достигнет вершин искусства… только упорный труд поможет стать ему гением…

— Вы правы, дорогой Вентцель. Я сам на себе испытал это в течение всей своей жизни. Мой отец, бедный мастер переплетного цеха, не мог мне дать ничего, кроме добрых советов. Я сам выбился в люди, и в конце концов стал лишь лакеем — музыкантом вальцбургского архиепископа. Но моего сына ждет другая, более славная, участь… Мы с ним будем упорно работать… А потом мы уедем отсюда… Мы с Вольфгангом отправляемся в путешествие и покажем всем столицам мира, на что мы способны.

2. Маленький чародей

Париж… 1763 год… Пышные залы королевского дворца… Блестящая толпа разряженных придворных толпится у дверей королевской комнаты. Надутый, ленивый Людовик XV, король французов, сидит глубоко в кресле и апатично слушает склонившегося перед ним в почтительной позе ученого Мельхиора Гримма:

— Ваше величество! Настоящие чудеса так редки, что о них охотно говоришь, когда имеешь счастье видеть их перед глазами. Зальцбургский капельмейстер, по имени Моцарт, приехал сюда с двумя прелестными детьми. Его дочь, девочка 12 лет, очаровательно играет на клавесине самые трудные вещи. Но брат ее, семи лет, — это настоящее чудо. Глядя и слушая его, не веришь глазам и ушам своим. Он не только блестяще играет труднейшие вещи своими ручонками, не могущими даже взять шести клавиш, но он импровизирует, следуя влечению своего гения. И все это он делает с поразительным вкусом, изяществом и легкостью. Он…

— Довольно, довольно, мой дорогой Гримм, — лениво растягивая слова, произнес король. — Вы лучше покажите нам ваше маленькое чудо. Если он действительно гений, то уж наверно понравится маркизе де-Помпадур… Она ведь тоже играет на клавесине и понимает в этих вещах…

В тот же вечер маленькие Воферль и Наннерль давали свой первый концерт в обществе придворной знати в присутствии короля и королевы и самой всесильной особы при королевском дворе — маркизы де Помпадур. Напудренные парики и шитые золотом кафтаны окружили тесным кольцом инструмент, за которым сидел мальчуган. Ножки его далеко не достигали пола, но маленькие ручонки, быстро бегающие по клавиатуре, извлекали из инструмента звуки, от которых даже мало понимающие в музыке придворные пришли в восторг.

Он играл с листа все, что ставили перед ним и что он видел в первый раз, даже самые сложные композиции, делал с них моментально переложения, импровизировал, удивляя всех богатой мелодией и гармонией.

Одна из придворных дам подошла к ребенку и сказала:

— А если я спою тебе арию, ты сумеешь саккомпанировать мне?

— Конечно, только дайте мне первую ноту.

Дама запела, и мальчик тут же уверенно и точно воспроизвел спетую арию, придав ей своим аккомпанементом новую выразительность и мелодичность. Потом, не останавливаясь, он повторил эту арию еще несколько раз, все время меняя и усложняя аккомпанемент.

— От такого чуда можно сойти с ума! — воскликнул бывший тут же Мельхиор Гримм.

Концерты следовали за концертами, юных музыкантов осыпали подарками, а отец Моцарта не без удовольствия откладывал в свою кассу полученные за талант сына золотые луидоры. Счастливая и довольная, семья Моцартов покинула Париж и отправилась в Лондон, куда уже успела дойти слава о маленьком чародее. В чемодане отца Моцарта лежали 4 композиции его сына, отпечатанные в Париже.

Это был результат настойчивой работы самого мальчика, с головокружительной быстротой подвигавшегося вперед под руководством своего отца.

— Помни, дорогой Воферль, — произнес отец, когда карета подъезжала к Лондону, — помни, что Лондон — это не Париж. В столице Франции любят всякую новинку, все то, что в моде, все что может изумлять, поразить с первого взгляда. Но французы быстро забывают и мало ценят настоящее искусство. Не то в Лондоне. Здесь еще жив дух великого музыканта Генделя. Здесь еще теперь работает сын великого Баха, которого в Англии и любят и понимают. Там даже король Георг понимает музыку, и тебе придется не легко.

Но предупреждение отца только подзадорило юного Моцарта.

В первый же концерт, который был дан в Сен-Джемском дворце, после обычной своей игры с листа игры напамять и блестящей импровизации, Вольфганг заметил на клавесине лежавшие в беспорядке ноты. Он взял наудачу одни из них. Это был аккомпанемент к одной из арий Генделя. Не медля ни минуты, Моцарт сел за инструмент и воспроизвел всю пьесу, присочинив к ней прелестную мелодию, но так, что в аккомпанементе Генделя не была изменена ни одна нота.

Семья Моцарта

— Это — маленький чародей, — воскликнул Бах, присутствовавший на концерте. — Он соперничает с самим Генделем.

Подбежав к Вольфгангу, Бах посадил его к себе на колени и сыграл первые такты сонаты, лежавшей на пюпитре. Моцарт сыграл следующие, и, таким образом чередуясь, они сыграли всю сонату до конца, причем нельзя было сказать, кто из двоих музыкантов — Бах или Моцарт — играет лучше.

— Сэр, — воскликнул один из присутствовавших гостей, не заметивший двойной игры, — вы играете, пожалуй, не хуже этого малыша!

— В том-то все и дело, милорд, что вы сказали правду, — ответил Бах, — ибо эту сонату мы сыграли вдвоем.

— Пожалуй, это в самом деле было бы чудо, если бы малышу было действительно семь лет, — произнес недоверчивый джентельмен. — Но мне кажется, что его папаша несколько преуменьшает его года. Не всегда маленький рост верное доказательство малых лет… Вот,