Роберт Блох ВЕРОЯТНОСТЬ ФАЛЬШИВКИ

Вернувшись с работы, Гарри Джессап не сразу заметил изменения.

Мардж дождалась его демобилизации, они поженились и купили маленькое ранчо в Скайленд-Парке. Гарри получил работу в «Эверлифте» — и, хоть зарплата была не слишком-то большой, прикипел сердцем к своему делу. Они с Мардж подружились с соседями — супругами Майерс, очень славными людьми. Эд Майерс помог ему с участием в партнерской программе, и очень скоро Гарри смог купить телевизор.

Однажды ночью они с Мардж смотрели шоу Гручо Маркса. В былые времена, когда у Гарри еще было время рисовать картины, и он мог без труда напеть по памяти «Ура капитану Молдину», ему нравился Гручо. Но в этот раз что-то пошло не так.

Мардж все смеялась над шутками Гручо — и, заметив, что Гарри, поникнув, сидит и безучастно смотрит в экран, сильно удивилась. Когда пришло время рекламы, Гарри встал и выключил телевизор.

— В чем дело? — поинтересовалась Мардж.

Гарри в ответ буркнул что-то вроде фальшивка! Но Мардж и не ждала от мужа обстоятельного ответа: вопрос был сугубо риторическим, этакой добавкой к тому, что она собиралась сказать — и сказала:

— По-моему, очень смешное шоу. Да и тебе раньше нравился Гручо.

— Да, — откликнулся Гарри, усевшись обратно и уставившись на погасший экран.

— У него острый ум и острый язык, — настаивала Мардж. — Да, он не обходится без банальностей, но хотела бы я видеть, как бы ты на его месте справился получше, Гарри Джессап.

Гарри бросил на нее сердитый взгляд.

— Может, и справился бы, — пробормотал он, — если бы мне тексты готовили четыре разных писателя.

— Четыре писателя? — Мардж была искренне шокирована. — Ты о чем?

— Ему шутки пишут четверо наймитов, — сказал Гарри. — Я в газете читал.

Мардж со свистом втянула в себя воздух:

— Что за нелепица! Как можно подготовить выступление заранее, если они даже не знают, кто придет к ним в студию в следующий раз?

— Знают, конечно же, — отмахнулся Гарри. — Все решается заранее, репетируется…

— Бред какой-то!

— Порой их даже заранее рекламируют в голливудских газетенках.

— Кто тебе это сказал?

— Говорю же, я прочитал в газете.

— Ни единому слову не поверю, — заявила Мардж. — По-моему, ты просто завидуешь. Уверена, ты был бы не прочь поменяться с Гручо местами в любое время.

— Может быть, я смог бы, — ответил Гарри.

— О чем это ты таком болтаешь? — Мардж решительно подалась вперед, села, принялась постукивать ногой по полу.

— Я говорю — может быть, я смог бы стать Гручо Марксом, — сказал Гарри. — Вот взять хотя бы тебя: почему ты так уверена, что на экране — настоящий Гручо Маркс?

— Ой, да брось ты! Просто потому, что он больше не носит эти фальшивые усы…

— А прежде ты его без них видела? В смысле, не в этих его последних фильмах, где он — один?

— Нет, но…

— Может, это вовсе и не настоящий Гручо, — авторитетно заявил Гарри. — Может, настоящего Гручо никогда не существовало. Помнишь, в одном из тех его ранних фильмов, он стоял перед рамой зеркала, не зная, что стекла в ней нет? Тогда Чико напялил усы и притворился отражением Гручо? Они выглядели один в один. Да почти любой может стать один в один с Гручо. Потребуется только немного грима.

— Гарри, ты хоть понимаешь, что говоришь?

— Ничего такого выдающегося. Просто мне вот пришла в голову мысль — как просто в наши дни провернуть нечто подобное. Четыре писателя отвечают за душу, а кто-то, физически похожий — за тело. Подделка от начала и до конца. Заранее написанные шутки, заранее приглашенные конкурсанты, якобы не знающие, что им предстоит викторина… все — одно большое мошенничество.

— Не понимаю, чего это вдруг ты с пол-оборота завелся, — хмыкнула Мардж. — Если уж быть логичным до конца, выходит, Гручо и раньше не сочинял никаких шуток.

— Конечно же, не сочинял, — вздохнул Гарри. — Но никто и не притворялся тогда, что верит. Видя его в кино или в шоу, ты понимал: постановка, не более. А теперь нас пытаются заставить поверить в реальность того, что на экране. Это меня и волнует.

— Но ты же сам видел! Там все по-настоящему!

Гарри Джессап покачал головой.

— Нет, не видел. И ты не видела. То, что на экране — лишь принимаемый откуда-то еще сигнал. На самом деле ты не видишь картинку на экране — твои глаза просто так интерпретируют. Анимированные изображения на самом деле не движутся. Я читал в…

Мардж вздохнула.

— В твою светлую голову никогда не приходило, что все, что ты читаешь — такая же фальшивка? Если кто-то что-то где-то напечатал, еще не значит, что перед тобой — истина в последней инстанции.

Гарри заморгал:

— Знаешь, а я под таким углом никогда не смотрел…

Почуяв преимущество, Мардж решила надавить:

— Вот и думай, прежде чем болтать! Почему ты так уверен, что у Гручо есть четверка писателей, нанятых сочинять его речи? Вдруг это неправда? — И она победно улыбнулась.

— Да! — Гарри не улыбнулся в ответ. — Да, может, и так, но что с того? Какой смысл всем врать друг другу? — Он замолчал и уставился на ногу жены.

Мардж заметила его взгляд и перестала постукивать.

— Прости, — сказала она, — не хотела действовать тебе на нервы.

— Знаешь, — сказал он, — вот скажи мне, зачем ты носишь туфли с высоким каблуком? Твой рост — пять футов два дюйма. Зачем притворяться, что он у тебя — пять футов и четыре дюйма?

Мардж положила руку на лоб Гарри.

— Что с тобой? — мягким-мягким голосом спросила она. — Тебе нехорошо?

Гарри ухватил ее за руку, внимательно осмотрел.

— Лак для ногтей, — пробормотал он. — Притворяться, что у тебя красные ногти… не понимаю, зачем?..

— Ты заболел, тебя несет. — Мардж поднялась. — Пойду, схожу за градусником.

— Не надо, — замотал он головой. — Я здоров.

— Просто интереса ради. — Мардж решила немного подшутить над ним. — В конце концов, он совершенно новый. Я его недавно купила, а попробовать — не на ком.

— Новый! Вот беда. Он ведь тоже может быть фальшивкой. Показывать температуру, когда ее и в помине нет.

— Гарри!

— Я иду спать. — Он встал и побрел к двери. — Ты спросила, что на меня нашло… не знаю. Может быть, я в кои-то веки честен.

Но Мардж было лучше знать. Конечно же, жар.

Вернувшись в пятницу с работы — она уговаривала его остаться, но он не послушался, — Гарри стал совсем плох: красное лицо, красные глаза. Откуда-то на него снизошли замкнутость и угрюмость.

Когда они сели за стол, Гарри уставился на десертную тарелку.

— Что это такое? — спросил он надтреснутым голосом.

— Крабовые палочки.

— Почему, — он отодвинул