есть вещи настоящие, а есть те, которые вроде как не существуют, потому что мы их видеть не можем. Мы выстроили это соглашение по свидетельствам наших чувств; если что-то видит большинство, то это — правда. Понимаешь, Мардж?

— Да, — сказала та. — Но разве это не доказывает, что мир вещей реален?

— Нет. Уже целых десять лет — или даже больше, — идет процесс замещения реальности суррогатом. Наши чувства слишком просто обмануть. Может быть, мы настолько привыкли к подделкам, что для нас уже и разницы нет. Может быть, есть своего рода точка равновесия. Пока пятьдесят процентов нашей среды реальны, мы в безопасности. Мы все еще можем признать истину, использовать ее как датчик — и судить наше окружение. Но когда остается менее пятидесяти процентов истинности, мы теряем границу. Наш опыт фабрикуется — и как теперь отделять плохие яблоки от хороших, не зная свойства хорошего яблока? Может быть, мы достигли этой точки давно — просто не заметили. Может быть, нас всех водит за нос вера в существование определенных вещей. Если это так, го реальный мир взаправду может однажды исчезнуть, и мы даже подозревать об этом не будем. Коль скоро реальность заместили иллюзии, они для нас и есть — новая реальность.

— Хорошую же ты теорию разработал, дружище, — кивнул Эд Майерс. Жаль только, что в ней дыра — ну просто огромная.

— Дыра?

— Давай потехи ради предположим, что твой слух, что ты подцепил где-то за бугром — правда. Значит, Штаты уничтожил неудачный военный эксперимент. Тогда как у тебя вышло вернуться сюда и жить дальше? Тут же не осталось бы ничего, разве не так? Ни людей, ни зданий, ни радио, ни телевизора, ни книг, ни фильмов — ничего того, что так сильно тебя беспокоит.

— Но если бы нас убедили в том, что ничего не изменилось… — Гарри призадумался. — Да, думаю, в чем-то ты прав.

— Конечно, я прав. — Майерс снова широко улыбнулся. — Просто, подумай обо всем, что ты наплел, дружище. Отдохни пару деньков, и все встанет на свои места.

— У нас из-за тебя чуть крыши не слетели, Гарри, — добавила Мардж, тоже улыбаясь.

— Слетели… — Гарри Джессап захлопал глазами. — Так вот в чем дело! Летающие тарелки. Помните? Нам все уши ими накрутили. Ну конечно же! Вот оно что!

— О, Гарри, ради Бога…

— Все — то же самое! Никто не знал, настоящие они — или нет. Но почему-то сошлись на том, что все-таки — настоящие. Вот они и сбросили эти бомбы. Уничтожили Штаты и захватили власть. Никто даже и не узнал. Они создали мираж и наполнили его фальшивками — и ничего номинально не изменилось. Возвращаясь из командировок, люди заставали все на том же самом месте. Они так привыкли к подделкам в повседневности, что даже не подметили разницы. И я не подмечал ее.

Эд Майерс застонал. Мардж вздохнула.

— Но это — ответ на все вопросы! — воскликнул Гарри. — Это должно быть правдой! Вся это иллюзия подстроена, чтобы не поднялись волнения! Чтобы те немногие люди, что еще остались настоящими, ничего не поняли! Только когда их не станет, этот маскарад кончится! Неудивительно, что нам на уши вешают все больше лапши. Этим они заставляют нас отказаться от собственных умений, все отдать на откуп вымыслу! Кто еще помнит те времена, когда вставных зубов попросту не существовало, а Дикий Билл Хикок считался преступником, а не героем? В наши дни дети думают, что человек по имени Шерлок Холмс реально существовал — если, конечно, в этом мире еще остались дети!

— Остались дети? — Мардж содрогнулась. — Ты хоть понимаешь, что говоришь? Ты думаешь, что…

— Да — сказал Гарри после недолгих раздумий. — Да. Именно так я и думаю.

И внезапно он подскочил к Эду Майерсу и обвил рукой шею соседа.

— Пусти меня! — придушенно вскрикнул тот, пытаясь вырваться.

Но Гарри не отпустил его. Подхватив со стола нож для резки бумаги, он нанес удар — поразительно точный, настоящий.

Раздался тошнотворный звук. Гарри ковырялся ножом в шее Майерса.

— Смотри! — крикнул он. Я так и знал! Тут одна пыль и шестеренки!

Майерс обвис тряпичной куклой. Гарри разжал хватку, и он рухнул на пол.

Мардж завизжала.

— Смотри же! — рявкнул Гарри. — Видишь этот порошок? Весь ковер теперь в нем! Ну как ты не видишь?

Он замер. Мардж, уставившись в ужасе на простертое тело, всхлипывала.

— Ты убил его, Гарри…

— Как я мог убить того, кого не существовало? Набивное чучело!

— Да посмотри ты еще раз, — простонала Мардж. — Сколько крови, Боже!

И Гарри посмотрел. Нож выпал из его руки и стукнулся об пол. К ногам его подбиралась стремительно растущая красная лужа.

Он смотрел, пока Мардж звонила по телефону. Смотрел, когда она ушла. Смотрел, когда прибыла патрульная машина.

После этого его засыпали вопросами — кучей вопросов. Вокруг столпились какие-то люди, кто-то пришел с камерой и стал фотографировать лужу крови, а потом они взяли тело Эда Майерса и унесли прочь. А Гарри увели.

В конце концов, никого, кроме Мардж не осталась. Убедившись в своем одиночестве, она взяла совок и веник и принялась заметать шарики пыли, весело катавшиеся по полу.

Примечания

1

«Джолсон поет опять» (англ. Jolson Sings Again) — фильм 1949 года о жизни Эла Джолсона (1886–1950) — американского певца, актера музыкального театра и кино еврейского происхождения. Роль Джолсона исполняет Ларри Паркс (1914–1975) — американский актер, известный отечественному зрителю в основном по фильму «Любовь лучше, чем когда-либо» (с Элизабет Тейлор).

(обратно)

2

Еще с 1920-ых годов в дизайне галстука постоянно использовались так называемые полковые полоски — британские по происхождению. Дело в том, что английские полки, в начале двадцатого века, носили галстуки, которые были украшены полосками полковых цветов. Именно этот факт стал аргументом тою, что галстук, характеризующийся цветными полосками по диагонали — эго «полковой галстук».

(обратно)

3

Колдстримский гвардейский полк — элитное легкое пехотное подразделение, которое вместе с другими четырьмя гвардейскими полками (Шотландским, Гренадёрским, Уэльским и Ирландским) составляет гвардию британском армии. Свое название получил от небольшого Шотландского городка, который расположен в приграничной зоне с Англией на северном берегу небольшой реки Твид.

(обратно)