тоже немало. Люди, решившие пересечь Грань, довольно циничны по натуре. А штырьку вообще всё равно, «скей» разрушает психику буквально за несколько приёмов, да и тело не щадит. То есть, в принципе, существу типа штырька ничего не стоит приблизиться к границе, другое дело, что такого отродясь не случалось. Вас ведь именно это встревожило, сержант Хаулз?

— Так точно, — кивнул пограничник, — я даже сначала глазам своим не поверил.

— Всё когда-то бывает впервые, — философски изрёк Рифус Гарт, — где труп этого убогого?

— Я передал его в штаб Восточного сектора.

— Я свяжусь с вашим командующим, тело передадут нам. Теперь этот случай в ведении особой бригады. И нам предстоит разобраться, что именно привело штырька к границам Ойкумены. Ибо обитатели Внешнего мира не приспособлены к жизни здесь. Внешний мир устанавливает свои собственные законы и первый из них и непреложный: наши миры не соприкасаются. Просто не могут. Влажные леса с хищными растениями и исполинскими животными погубят человека в считанные дни, если не часы, а тамошние зверушки не имеют возможности долго дышать нашим воздухом, в нём слишком мало кислорода, они просто задохнутся. Это великий принцип равновесия двух экосистем. И теперь этот принцип дал сбой.

Четверо человек стояли в кабинете в абсолютной тишине, трое в чёрных костюмах и один в защитной форме. Каждый из них думал о своём, но в целом ход их мыслей шёл в одном направлении. Случилось небывалое. Существо из Внешнего мира навестило Ойкумену.

Дирк Хаулз угрюмо сопел, чувствуя себя ещё хуже, чем даже в тот момент, когда он пересёк порог просторного кабинета с крайне аскетичной обстановкой, даже кресло было только одно, для капитана, что ясно давало понять: дело остальных стоять навытяжку и докладывать. Рассказ Рифуса Гарта о нейтральной полосе произвёл на сержанта весьма тягостное впечатление. Он сам предпочёл бы не вглядываться в серую, вот именно что пепельную равнину без единого холмика, но все эти подробности об автопиролизе и эманациях... б-р-р. И как, интересно, этот хмырь проходил через Грань? Или у него, как у этого... как его... штырька, тоже атрофировалась последняя чувствительность? Дирк Хаулз бросил взгляд на молодую блондинку с алым шейным платочком, со скучающим видом стоявшую у стены. Значит, она тоже бывала на ТОЙ стороне? Она-то что там забыла? Они все здесь сумасшедшие, просто сумасшедшие. Да и немудрено, если учесть, что по долгу службы им положено с головой погружаться в самые жуткие, запредельные глубины человеческой мысли. Обязательно поговорить с Диной. Именно сейчас Дирк Хаулз с кристальной ясностью понял, что его жене тут не место. Даже если она сидит у себя в лаборатории и не шастает во Внешний мир.

Пирс Трей усилием воли загнал все эмоции подальше и поглубже и попытался спокойно проанализировать рассказ пограничника, а главное, понять, чем может грозить Ойкумене разовый, хоть и невиданный инцидент. Рифус Гарт не стал бы вызывать их с Алби просто послушать интересную сказочку. Капитана что-то тревожит, Пирс видел это так же ясно, как пляшущие в солнечных лучах пылинки, от века исполнявшие свой причудливый танец. Капитана что-то тревожит. И это «что-то» потребовало от него, чтобы рассказ Дирка Хаулза выслушали специалисты проекта «Гипнос». Пирс Трей признался себе, что пока точек соприкосновения программируемых сновидений и последнего путешествия несчастного штырька он не находит. Надо запастись терпением. И быть готовым к любым неожиданностям.

Алби же терялась в догадках. Кое-какие ей мысли пересекалась с размышлениями Трея, по крайней мере, в той части, где Пирс мучительно пытался соединить проект «Гипнос» и «прорыв» штырька. Но, глядя в хмурое, с неприятно заострившимися скулами лицо мужа, она понимала: дело куда серьёзнее, чем кажется на первый взгляд. Капитан Рифус Гарт заслужил непререкаемый авторитет среди подчинённых во многом благодаря холодному аналитическому уму и способности делать верные выводы на основании весьма скудных сведений, а так же умению прогнозировать самые разные варианты развития событий. И судя по всему, спрогнозировал командир особой бригады что-то совсем уж замогильное.

Сам Гарт закурил вторую сигарету и подошёл к окну, с тоской глядя на неприглядный пейзаж правительственного квартала. Мысли его были далеки от радостных. Недалёкий сержантик сам не понял, с чем столкнулся. «Прорыв». Пока ещё не прорыв, пока это всего лишь единичные робкие попытки обитателей Внешнего мира спастись от чего-то, что гонит их в ненавистную сушь с разреженным воздухом. Своим предчувствиям Рифус Гарт доверял. В ином случае пограничники только и делали бы, что отлавливали незадачливых штырьков и прочую внешнемировую нечисть на своих рубежах. А они не отлавливали. И штырьки ни за что не расстались бы добровольно со своим дурманом, «скеем». Нечто большее, чем страх, заставило это искалеченное существо оставить вожделённые плоды и мчаться без оглядки, куда глаза глядят, прямиком на мушку сержанта Хаулза.

— Вы свободны, сержант. Не мне напоминать вам, что вы не должны делиться этой информацией ни с кем, даже с вашей супругой.

— Мы с Диной не обсуждаем служебные дела, — натянуто произнёс Хаулз и слегка набычился, — это не в наших правилах.

— Я обязан был вас предупредить. Я не прощаюсь с вами, Дирк Хаулз, мне в любом случае придётся навестить «вверенный вам участок» и лично посмотреть, как там у вас обстоят дела.

На этих словах пограничник помрачнел ещё больше.

— Вы не доверяете моему докладу?

— С чего вы взяли?

Дирк Хаулз замялся. Он вообще чувствовал себя на редкость неуютно в этих блестящих стенах, вдали от привычного поста, да ещё под этим неподвижным взглядом странных, словно искусственных глаз. Он не так уж много слышал о командире «Красного отдела», но и тех редких сплетен, что доходили до Восточного сектора, хватало с лихвой. Перфекционист, железной рукой проведший полную переаттестацию своей бригады и выкинувший из неё добрую половину личного состава, в основном новичков, человек, каким-то образом подсидевший своё бывшее командование и отправивший Рона Гира на свалку истории, да, слухи о капитане Рифусе Гарте доходили и до пограничных застав. И Дирку Хаулзу очень не хотелось встречаться с этой машиной в человеческом обличье второй раз.

— Сержант, вы так уверены в моём предвзятом к вам отношении? Да бросьте вы этот детский лепет. Ситуация серьёзная и требует моего личного присутствия. Что до вас, то никто не обвиняет вас в некомпетентности или халатном отношении к службе. В конце концов, думаю, устав применим и к противоположной стороне. Вам нечего