остановилась и посмотрела на Эшли.

— Хорошо. Кофе, после обеда.

Она ушла, а Джордж Арлекин, хохотнув, занял ее стул. Эшли кипел от ярости.

— Нам пора выяснить, что к чему, Арлекин. Не один месяц вы следуете за мной по пятам. Теперь дорога кончилась. Что вам нужно?

— Первым делом я хотел бы выпить, — невозмутимо ответил Арлекин.

— Что именно?

— Шотландское с содовой.

— Да, синьор, — вставил Роберто.

— Мы выпьем за столиком.

Эшли прошел к кофейному столику, на котором лежала его рукопись, Арлекин проследовал за ним. Англичанин закурил. Они молчали, пока Роберто не принес напитки, поставил бокалы на стол и занял привычное место за стойкой. Только тогда Арлекин поднял бокал.

— Удачи вам, Эшли! — улыбнулся он.

— Идите вы к черту. — Эшли залпом выпил «мартини» — Итак, Арлекин, выкладывайте. Коротко и ясно. Кто вы? Чего вы добиваетесь? И почему?

— Я думал, что ответы вам уже известны.

— Я бы хотел услышать их от вас.

Англичанин пожал плечами и положил сигарету на ободок пепельницы.

— Ну, хорошо. — Он сложил руки перед собой палец к пальцу. — Уже шесть месяцев вы готовите обвинительный акт.

— Я пишу для газеты статью.

— В которой некие итальянские политики обвиняются в мошенничестве, предвыборных махинациях и присвоении средств.

— Совершенно верно.

— Блестящее сочинение, Эшли.

— Вы, разумеется, его прочли, — иронически заметил тот.

— Конечно, — ответил Джордж Арлекин. — От корки до корки, даже пометки на полях.

Эшли изумленно уставился на него.

— Черта с два!

— Для профессионала вы чересчур беззаботно обращаетесь со своими бумагами.

Эшли наклонился вперед. Его глаза сузились.

— Кто вы?

Арлекин неопределенно махнул рукой.

— Посредник, курьер, представитель на переговорах.

— Тайный агент?

— Если это вам больше нравится.

— И кого же вы представляете?.

— Государство его британского величества. Э… неофициально естественно.

— Тогда мне все ясно.

Эшли откинулся в кресле и захохотал. Внутреннюю напряженность сняло как рукой. Он вновь ощутил сладкий вкус победы. Оказывается, раскопанная им сенсация даже больше, чем он ожидал. В тихой голубятне Уайт-холла[1 - Уайтхолл (Whitehall) — улица в центре Лондона, название которой стало нарицательным обозначением британского правительства.] начался переполох. Завтра, при виде заголовков, он перейдет в панику. Сомнения и неуверенность покинули Эшли. Он приготовился насладиться комедией.

— От ваших слов я чувствую себя таким важным, Арлекин. Почему мной интересуется британское государство?

— Вы покупаете фотокопии документов Орнаньи, не так ли?

Скулы Эшли затвердели. У него засосало под ложечкой.

— Значит вы знаете и об этом?

— Несомненно.

— Ну, что ж! Я их покупаю. Я покупаю их через двадцать минут, в этой самой комнате, за этим столом.

— С ними обвинительный акт приобретет завершенность?

— Да. Большие люди и их пособники помельче будут выставлены на суд общественности. Фотокопии — прямые доказательства одной из крупнейших политико-финансовых афер двадцатого века, подготовленной и организованной его свет лестью герцогом Орнаньей.

— Жаль, — не скрывая неприязни, заметил Арлекин. — Очень жаль. Когда вы намерены опубликовать этот материал?

— Полагаю, что послезавтра. Он придется ко времени. Через десять дней в Италии выборы.

— Американцы везде устраивают театр. — Арлекин показал головой. Он поднялся, прошел к двери, ведущей на террасу, оглядел залитую солнцем морскую гладь. Затем повернулся к Эшли, — Вы не будете возражать, если мы поговорим там? Я не хочу, чтобы нас слышали.

— Как вам угодно.

Эшли подхватил папку и прошел на террасу. Арлекин прохаживался взад-вперед. Журналист присоединился к нему.

Англичанин уже не улыбался. Голос его звучал спокойно и рассудительно.

— Эшли, я думаю, вам известна политическая ситуация в этой стране. Сильные, хорошо организованные левые. Небольшое, но обладающее значительными материальными ресурсами реакционное правое крыло. И слабая коалиция центра, вобравшая умеренных представителей обеих сторон, правящая государством в настоящий момент.

— Совершенно справедливо.

— В интересах Европы, в интересах Британии и Соединенных штатов поддерживать и укреплять центр.

— Полностью с вами согласен.

— Именно Орнанья связывал их воедино.

— Тут вы не правы, — отрезал Эшли.

Арлекин не полез напролом. Он вообще пытался избежать прямого конфликта.

— Скажем так: по мнению некоторых представителей моего государства. Орнанья — ключ к единству. У него контакты как среди левых, так и правых. Он знает, как договориться и с теми, и с другими. Его любит публика. Это личность, Уберите его, и останутся одни посредственности. Понимаете?

Щеки Эшли полыхнули багрянцем.

— Еще как понимаю! Вы хотите, чтобы я похоронил эту статью, и тогда великий комбинатор без помех возглавит правительство Италии. — Он невесело рассмеялся. — Хорошенькое предложение одного профессионала другому.

Моложавое лицо Арлекина осветила обезоруживающая улыбка.

— Это единственное, что я могу предложить, Эшли. Я бы подкупил вас, если б смог. Будь такая возможность, я бы пошел на шантаж. Но при сложившихся обстоятельствах у меня нет других аргументов, кроме правды. И я пытаюсь использовать ее наилучшим образом.

Эшли резко обернулся к англичанину.

— Прекрасно! Я верю в вашу искренность. А теперь я скажу, чего вы действительно добиваетесь. Вы хотите, чтобы ради политической выгоды я утаил преступление, даже цепь преступлений.

— Да, мое предложение можно изложить и так. Но необходимо маленькое дополнение. Под политической выгодой понимается стабильность европейской обороны.

Тут Эшли не выдержал.

— О боже, как я люблю англичан! В мире нет более поучающей нации — королевская семья, господствующая церковь, священные ритуалы крикета! И при этом их история — сплошной экономический авантюризм да политические сделки, их герои — пираты и разбойники, их святые — чудаки и анархисты. Они проповедуют мораль в парламенте и готовят войны в клубе консерваторов. Они поносят Уолл-стрит и американский экспансионизм, но их бизнесмены — грабители в полосатых брюках. Однако стоит им споткнуться, тут же вспоминаются наши общие обязательства перед западной цивилизацией. Ради бога, Арлекин, давайте обойдемся без этого.

Вспышка Эшли осталась без ответа.

— Это крайняя точка зрения, — спокойно продолжил Арлекин, — и сейчас я не буду ее оспаривать. Мне кажется, мы говорим о