неосоз­

нанностью ребенка, в результате образовывая изображение, на редкость прелестное и возбуждающее. А вдоба­вок, эта вот тайна, поселившаяся в ней неделю, месяц, год назад (?) и выглядывающая теперь из глубочайшего фона ее глаз едва слышимым импульсом. Но я его слышу. Возможно, девушка эта еще жива. Она сидит в инва­лидной коляске, заслонив слепые глаза веками, и видит тот миг. Вспоминаю посмертную выставкуу работ про­фессора Зыгмунда Каминьского на архитектурном отделении Варшавского Политехнического института в июле 1973 года. В день открытия седовласая старушка, задумавшаяся над обнаженной натурой молоденькой девушки, сказала своему такому же седому товарищу:

- Помню тот день, когда я позировала ему.

"Помню тот день" - это как раз и есть тот миг, что застыл на холсте множество лет назад и теперь уже не стареет.

Чем была бы история искусств без всех этих обнаженных натур с блондинками на тропе меж Боттичелли и Модильяни! А тем самым, чем и весь мир без всех этих удивительных девушек, которым родители позволяют идти с нами на вечерний концерт, а они возвращаются домой под утро, потому что "оркестр играл на бис".