Люстры.
— А-а… — Я ничего не понял. — Пойду с вами. Когда?
— Вечером. Идите на одном, мы — на втором.
НОЧНОЙ ЛОВ
В район лова мы пришли к полуночи. Включили люстры. Яркий голубой свет вспыхнул над судном. Он упал на воду и проник в её глубину. Рыбаки выстроились у обоих бортов. Они стали у катушек-удочек и начали крутить ручки. Лески с разноцветными подвесками побежали с катушек в воду. Подняли — опустили… Подняли — опустили… Острые крючки царапали спокойную воду. Крючки выходили из воды пустыми. Кальмаров не было. И вдруг на одной из лесок что-то затрещало, забилось. Облепив щупальцами подвеску, повиснув на крючках, в воздухе вертелся кальмар. Он бил хвостом, брызгался. Его подтянули. Кальмар перевалился через катушку, сорвался с крючков и шлёпнулся в жестяной приёмный жёлоб. По жёлобу он скатился на палубу. Я наклонился над ним. — Осторожно! Кальмар выпустил мне в лицо чёрную струю жидкости. — Немедленно промойте глаза! Глаза щипало и жгло. Я сбегал к умывальнику. Вернулся. Слезящимися глазами я смотрел на то, что происходит на судне. Из глубины всплывали на свет кальмары. Они прятались в тени под днищем судна, набрасывались на пёстрые подвески, попадались на крючки, вместе с движущимися лесками поднимались в роздух. Слышался стук хвостов, шлёпанье, плеск. Кальмары один за другим летели на палубу. — Давай, давай! Люди без отдыха крутили катушки. Если рыбак уставал, его сменял моторист или повар. — А вы что стоите? — крикнул мне капитан. — Вон свободная! Я стал у катушки. Первый кальмар шлёпнулся к моим ногам. — Давай! Давай! Ловила вся команда. К утру кальмарьи стаи ушли. Подвески поднимались пустые. Скользкая, залитая водой и чернильной жидкостью палуба была завалена телами кальмаров. Их стали укладывать рядами в ящики… — Вот вам и ночной лов! — сказал капитан. — Когда ловит флотилия, всё море залито светом. Целый город качается на воде. Такая красота!ПОСЛЕ ЛОВА
Судно, на котором пошли Букин и Лиза, задержалось. Я ждал их на причале целый час. Наконец их сейнер вышел из-за мыса и начал подходить, увеличиваясь в размерах, описывая по бухте дугу. Между его мачтами устало покачивались голубые лампы. Судно привалилось к причалу и замерло. Замолк дизель. Около мачты стояли Лиза и Букин. Оба в плащах с поднятыми воротниками. Я прыгнул к ним на судно. — Ну как? — спросил Букин. — Отлично! На палубе, в низких открытых ящиках, лежали кальмары. Они лежали рядами, как бутылки. Каждый был похож на трубку, в которую залезло глазастое десятирукое существо. К концу трубки прикреплён треугольный плавник. — Смотрите, что у нас! — сказала Лиза. Около мачты стоял их аквариум. В нём копошились два живых кальмара. Им было тесно, они то и дело упирались щупальцами в стекло и поднимали крышку. — Кыш! — сказала кальмарам Лиза. — Знаете, — сказал я, — ведь ночью-то я ничего зарисовать не успел. Сейчас нарисую! И присел около кальмаров. Букин стоял надо мной. — Мне кажется, — печально сказал он, — я напрасно связался с трепангами. Ну что такое трепанги? Черви. Вот кальмары — это да. За ними будущее. Сейчас в океане истребили кашалотов — расплодились кальмары. Это очень интересная тема. Надо менять профиль работы. Лиза мрачно посмотрела на мужа.СТАРИК
Я зарисовал кальмаров, проводил Лизу с Букиным на катер. Они ушли во Владивосток. На причале я увидел Ивана Андреевича. Домой мы шли вместе. — Иван Андреевич, — спросил я, — зачем вы всё время ходите на причал? Он не ответил, остановился, вытащил из грудного кармана записную книжечку. В книжечке лежала сложенная вчетверо вырезка из газеты.ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ Йошкар-Ола (ТАСС). В семью учителей Соколовых пришла радость. Во время войны из Ленинграда был эвакуирован вместе с детским садом и пропал без вести их четырёхлетний сын Гриша. Отец и мать тоже были разлучены и встретились только после войны в Йошкар-Оле. Здесь они остались работать. Сейчас оба учителя на пенсии. Неделю назад стол розыска сообщил, что их сын, Григорий Акимович Соколов, жив и работает в Кемерове. Вчера на перроне городского вокзала произошла трогательная встреча. Григорий Акимович вместе с женой и сыном приехал навестить родителей.— Приехал навестить, — сказал одними губами старик. — Вместе с женой и сыном. Их сын Григорий Акимович. Видно, он знал заметку наизусть. Я отдал ему аккуратно вырезанный клочок пожелтевшей бумаги. На сгибе бумага была подклеена. Мы молча пошли к дому. Над дорогой в кустах, где строили новую школу, кто-то упорно бил молотком в рельс: день… день…