более иератич-ная. В наше время она получила название «микенской» — от своего очага, Микен в Арголиде (северо-восточный Пелопоннес), хотя имелись и другие очаги — прежде всего, Тиринф, расположенный в непосредственной близости, Пилос на юго-западе этого же полуострова, и Фивы в Беотии (Средняя Греция). Насколько нам сейчас известно, крайним северным центром этой цивилизации был город Иолк в Фессалии.

Властители, жившие в этих пышных дворцах-крепостях, вокруг которых лепились более скромные поселения, купались в роскоши. Об этом свидетельствуют тончайшей работы золотые издеоия, обнаруженные в царских гробницах, а также слоговая письменность («линейное письмо Б»), которым они пользовались для ведения хозяйственных записей, необходимых для управления обширными владениями^. Микенцы были не только неустрашимыми воинами, но и предприимчивыми моряками: они плавали и основывали торговые поселения по всему Восточному Средиземноморью, а также в гаванях многих городов на центральных и западных побережьях Средиземного моря. В Илиаде повествуется о том, что эти «ахейцы», как именовал их Гомер, также захватили Трою — крепость в северо-западной части Малой Азии, выходившую к Геллеспонту (Дарданеллам) (Глава V, раздел 1). Но происходило ли это на самом деле — достоверно мы сказать не можем.

В конце XIII века до н. э. начался закат этой цивилизации: ее погубила затяжная цепочка разрушительных передвижений народов. Во многом это было связано с падением Хеттской державы (Приложение 1, примечание 19), ибо, как нам известно, например, из древнеегипетских записей, она постепенно рушилась, сотрясая всю Эгеиду и ближневосточные земли. Часто остается неясно, что это были за народы; несомненно, их состав был крайне смешанным, и весь процесс представляется весьма сложным. Так или иначе, спустя два поколения микенская цивилизация была полностью уничтожена; вполне вероятно, ее гибель ускорили внутренние распри и раздоры. По-видимому, сначала исчезли дворцы и с их разветвленной чиновничьей системой, благодаря которой осуществлялся общий надзор за хозяйством.

Как показывает анализ растительной пыльцы, при таком стечении обстоятельств население переживало жестокий упадок, возвратившись к пастушескому образу жизни. Искусство письма было утрачено на несколько веков, в строительстве перестал использоваться камень. Греция превратилась в деревенскую страну, производившую убогую послемикенскую утварь (ок. 1100–1050 гг.), для которой характерны грубые, негибкие формы и нанесенные от руки узоры — круги и полукружья. Мрак, в котором пребывали эти «темные века», объясняется не только нашим неведением относительно того, что тогда происходило: история в действительности переживала в ту пору болезненный перелом⁴.

Несмотря на множество сомнений и опровергающих друг друга теорий⁵, в целом можно согласиться с древним убеждением: смутное безвременье завершилось появлением в Пелопоннесе новой волны греков (или, по меньшей мере, предводителей царских или знатных родов и их спутников).

Эти греческие племена, известные как доряне, или дорийцы, проникли на запад Греции с севера, миновав пограничные области между Фессалией и Эпиром⁶. Более поздняя легенда гласила, что их возглавляли Гераклиды — потомки героя Геракла, и что их приход (ок. 1120 г. до н. э.) был «возвращением», так как сын Геракла Гилл будто бы уже являлся в Грецию (и умер там) в более раннее время⁷, до Троянской войны.

Однако эти рассказы о том, что доряне будто бы уже раньше приходили вместе с Гиллом, — всего лишь домыслы, по-видимому, «задним числом» наделявшие пришельцев почетной древностью и возводившие их происхождение к самому Гераклу. К тому же позднейшая легенда была призвана оправдать захват дорянами, о которых не говорится ни слова в гомеровских преданиях, тех земель, которым принадлежало виднейшее место в этих преданиях и которые отождествлялись с владениями Агамемнона, внука Пелопса (Пелопа), давшего имя Пелопоннесу.

Из крупных городов, по-видимому, лишь Афины и Спарта успешно выдержали натиск дорян. Археологический комплекс Лефканди (Л ел ант) на Эвбее обнаружил удивительные свидетельства роскоши, относящиеся к мрачнейшим глубинам «темных веков» (Глава ГУ, раздел 1). Афины (Глава И, раздел 1) позже заявляли, что они не только выстояли, но и возглавили полчища переселенцев из других частей Греции, получивших имя ионийцев (в честь мифического героя Иона). Эти беглецы, спасавшиеся от дорян, переплыли Эгейское море и обосновались на западном побережье Малой Азии и на близлежащих островах. Эта область впоследствии стала называться Ионией. Другие греки, бежавшие в Малую Азию и на острова из Фессалии и Беотии, поселились в Эолиде, к северу от Ионии. Между тем дорийские завоеватели двинулись южнее. В большинстве прибрежных и островных районов Малой Азии происходило обширное этническое смешение пришельцев с туземцами. Поэтому памятуя к тому же о смешениях, сопутствовавших длительному периоду переселения, едва ли можно говорить о существовании единой греческой «расы».

Тем не менее все эти люди говорили на греческом языке. Правда, этот греческий язык распадался на множество диалектов. Насколько возможно теперь реконструировать эти наречия, исходя из позднейших данных, дошедших до нас, — среди них выделялись две большие группы: западногреческая группа (дорийские и северо-западные диалекты, занесенные в Балканскую Грецию пришельцами после падения Микен) и додорийская восточногреческая группа (эолийские, ионийские [включая аттический поддиалект] и аркадо-кипрские [бытовавшие в Аркадии в центральном Пелопоннесе и на острове Кипр] диалекты)⁸.

Широко распространившаяся «протогеометрическая» керамика (ок. 1025—900 гг. до н. э.), впервые появившаяся в Афинах, а затем в Арголиде и во всем обширном районе от Фессалии до северных Киклад, — была украшена круговыми орнаментами, которые наносились, в отличие от предшествующей послемикенской утвари, уже не от руки, а циркулем. Вазы были расписаны с помощью составной кисти узорами, подчеркивавшими четкие очертания сосуда^. В протогеомет-рической керамике послемикенский стиль подвергся столь значительному переосмыслению, что в ней надлежит усматривать новую отправную точку — уже не оглядываясь вспять, но провидя будущие художественные триумфы (хотя мысль о непрерывной преемственности неоднократно ставилась под сомнение).

Появление более оседлых условий жизни ознаменовало в X веке до н. э. начало урбанизации: стали появляться и расти большие и малые города. У греков было свое название для этого процесса: синойкизм (συνοικισμός,