нужно резать, вынуть из него арбалетный болт, — она посмотрела в глаза Насти, — иначе он умрет.

— Я не могу, я не врач, — Настя пришла в ужас от подобной перспективы, — я могу сделать отвар, мазь, но я никогда не резала живого человека.

— Пожалуйста, — с мольбой в голосе сказала воительница, — здесь и сейчас, ни кто кроме тебя не сможет это сделать. Я тебя молю! Ты же любима, я вижу, и сама любишь, так помоги мне, я тоже люблю и любима. Помоги мне спасти моего любимого. Я бы сама это сделала, но я сейчас не могу.

Женщина протянула Насте нож. Руки ее тряслись, она вся как будто ходила ходуном, ее била крупная дрожь.

Арбалетный болт, вот что это такое. Не стрела. Почему болт? Какое странное название, ведь болт он железный, со шляпкой и резьбой, — некстати подумала Настя. Поглядев в глаза незнакомке, протягивающей ей нож, Настя как завороженная взяла его.

Незнакомка посмотрела на застывшего Сергея, — нужна теплая вода и чистая материя. Сергей, ошалело глядя на нее, кивнул, — да сейчас, — он буквально нырнул в палатку и через несколько секунд вылез, держа в руках рулончик бинта.

— Вот, — протянул он женщине, — а вода готова, я суп хотел варить, но не успел ничего в котелок еще забросить. Сейчас разведу холодной водой, — и метнулся к парящему над костром котелку.

Оторвав от рулона кусок бинта, она посмотрела на Настю, — начинай, время уходит. Настя, глубоко вздохнув, еще сама не веря в то, что делает, сделала первый разрез от торчащего древка.

Пока извлекали арбалетный болт, раненый стонал, хрипел и скрежетал зубами. Женщина удерживала его, говоря ласковые слова, просила потерпеть. Наконец показался железный наконечник. Настя положила болт на землю. Потом обработала рану, приложила к ране тампон, сделанный из бинта и начала бинтовать. Женщина приподняла парня. Когда наложили тугую повязку, Настя обработала порезы, залепила их пластырем. Потом взяла котелок, в котором оставалось еще немного воды, подвесила его над костром, — я сейчас отвар сделаю, он укрепит его силы.

Приготовив питье, Настя с помощью женщины напоила раненного. Через какое-то время он затих. Женщина так и продолжала сидеть возле парня, гладила его по лицу, иногда наклонялась и целовала в губы, глаза, лоб.

— Все будет хорошо, милый, — приговаривала она, — ты поднимешься. Мы ведь так с тобой еще и не дошли до нашей линии горизонта, не заглянули за нее.

Заглянуть за линию горизонта, — удивленно подумала Настя, как такое возможно? Она наверное не в себе?

Женщина так и не сняла доспех с себя, даже шлем оставался на ее голове. Лицо ее было черным. Это гарь, сажа, подумала Настя. И только сейчас поняла, что от этих двоих пахнет гарью пожарища, кровью и железом. До этого не обращала внимания, так как все случившееся было настолько необычным и шокирующим, что обращать на это внимание просто не получалось. Наверное, запах гари и крови, а так же вид этих двоих, что-то пробудил в Настиной памяти, далекой памяти, памяти предков, то, что живет в каждом человеке в его подсознании. Перед глазами Насти встал горящий деревянный городок, горели дома и часть стены с башней. По улицам бежали вооруженные копьями и мечами воины, метались женщины, пытаясь спастись и спасти детей. Вот на одной из улиц столкнулись две группы воинов, раздался лязг железа, крики, сначала полные ярости, потом боли. Вот по другой улице скачет всадник, догоняя убегающую от него женщину, которая прижимала к груди ребенка. Взмах саблей и голова несчастной покатилась по земле, а обезглавленное тело упало на землю, придавив плачущего младенца.

Усилием воли, Настя стряхнула наваждение. Взяла кусок материи, смочила ее в воде. Подошла к женщине и, повинуясь внезапному порыву, из сострадания стала аккуратно и нежно протирать лицо незнакомки. Та как будто не замечала этого. Убрав грязь и копоть Настя, ошеломленно поняла, что незнакомка очень молода, не старше ее самой, ну может чуть-чуть. И она была красива. Настя сама была далеко не дурнушка, знала, что нравится мужчинам, но здесь она просто залюбовалась незнакомкой. Нежный овал и правильные черты лица, нос, губы, огромные глаза с большими ресницами, брови. Это была странная красота, завораживающая. Шлем и доспехи, только подчеркивали это.

— На вас кровь, — Настя почему-то не решилась сказать ей ты.

Незнакомка едва кивнула и как-то отстраненно ответила, — на мне много крови, — потом будто очнувшись, посмотрела на Настю, потом перевела взгляд на свои доспехи, — это не моя кровь.

Наконец она усталым движением сняла шлем. Из под него скользнула змеей темно-русая коса.

— Меня зовут Ольга, а это мой муж Иван, и больше вам знать, кто мы и откуда не нужно, поверьте, — проговорила девушка, глядя на Настю и подошедшего к ним Сергея, — не обижайтесь.

— Вашего мужа нужно в больницу, — сказала Настя, — но до ближайшего населенного пункта, около сорока километров. Я даже не знаю, как мы его туда донесем.

— Не нужно, — ответила Ольга, — что мы там скажем, в больнице?

— Но ведь ваш муж может умереть.

— Если ему суждено умереть здесь и сейчас, то умрет. Тогда я справлю по нему тризну и уйду вслед за ним.

Настя и Сергей потрясенно молчали. Ольга вдруг улыбнулась, — смерти нет, есть только жизнь, рождающая саму себя, в великом круговороте вечности, — некоторое время она молчала, разглядывая своих собеседников, потом продолжила, — спасибо вам, ребята, за помощь и участие. Ваня очень сильный, поверьте, и я надеюсь, что все будет хорошо. И перестань мне выкать, а то я себя старухой чувствую. Тебе сколько лет?

— Девятнадцать, — ответила Настя смутившись.

— Ну вот и мне девятнадцать. Мы с тобой ровесницы.

Потом Ольга сняла доспехи, оставшись в кожаных штанах и кожаной куртке. Почистила как свою бронь, так мужа. Почистила так же две своих сабли, которые все время находились у нее в ножнах за спиной. Меч Ивана. Все сложила и унесла куда-то.

Вечером у Ивана начался жар. Трое суток он метался в бреду. Настя истратила все свои жаропонижающие лекарства из аптечки, готовила отвары, поила раненного. Два раза вместе с Ольгой меняла повязки, израсходовав почти весь запас бинта, так как они пропитывались кровью, никак не желающей останавливаться. Сама спала урывками, а вот когда спала Ольга, она вообще не заметила. Та постоянно находилась около своего мужа. На четвертый день Настя поняла, что кризис миновал. Жар стал спадать. Кровь уже не просачивалась сквозь бинты. Иван задышал ровнее. Только в сознание так и не приходил. Очнулся он только на пятый день.

— Оля, — хрипло позвал он. Ольга дремала рядом, все же усталость и