- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (26) »
Николай Гончаров Стрекоза ломает крылья[1] Повесть
1
Сотрудник особого отдела КГБ майор Зацепин дежурил. Ночь прошла спокойно, без происшествий, и он собирался было написать об этом в рапорте. И вдруг (как это часто бывает у чекистов) раздается телефонный звонок дежурного гарнизонной комендатуры. — Товарищ майор! К нам пришел кладбищенский сторож и рассказывает такое... Наверное, это по вашей части... — Где сторож? — Сидит у меня. — Направьте его к нам, — сказал Зацепин. Вскоре в отделе появился маленький, шустрый, рыжебородый старичок в поношенном офицерском кителе и военной фуражке. — Здравия желаю! — Садитесь, рассказывайте — что там у вас приключилось? — Да я и сам, товарищ майор, не пойму. Вчера вечером военных было похоронено двое... Оградки и памятники поставлены... А ночью какой-то дьявол разрыл могилу летчика и над покойником надругался... Сколько уж лет, а такого не бывало... Не теряя времени, Зацепин, взяв следственную сумку, вместе с помощником дежурного коменданта гарнизона, двумя патрулями и сторожем выехал на кладбище. По пути они заехали в городской отдел милиции и попросили служебную собаку с собаководом, а в военном госпитале взяли судмедэксперта. На месте все увидели страшную картину... Зацепин приступил к осмотру места происшествия и фиксации следов преступления. У могилы валялись железная лопата с новым черенком, лом и окурки сигарет «Прима». На влажной земле, выброшенной из могилы, были видны глубокие следы мужских сапог. Зацепин попросил пустить по следу собаку. Опытная овчарка уверенно взяла след, повела в ближайший лесок, где вскоре была обнаружена пара старых кирзовых сапог, брошенных преступником. С досадой майор пнул грязные сапоги, отпечатки которых только что с такой тщательностью заливал гипсом. Дальше, у автострады, след пропадал совсем. Гипсовые отпечатки следов теряли цену. Овчарка крутилась у автострады, виновато поглядывая на собаковода. — Ничего не получается, товарищ майор, — сказал он. — Чем-то посыпан след... — Отсюда преступник, видимо, уехал на транспорте, переобувшись в запасную обувь. Будем искать иным способом, — сказал Зацепин. С автострады опять вернулись на кладбище. Врач еще раз осмотрел изуродованные останки летчика, майор сделал необходимые фотоснимки и приказал солдатам закрыть гроб и привести в порядок могилу. «Каковы мотивы этого жестокого преступления? — думал Зацепин. — Если преступник охотился за ценностями, то зачем глумиться над трупом? И почему не зарыта могила?» В руках следствия были орудия преступления, да еще старые кирзовые сапоги 43-го размера, окурки сигарет, но все они пока оставались немыми свидетелями загадочного преступления... — Перешлите материалы в городской отдел милиции, — приказал начальник особого отдела, выслушав доклад Зацепина. — Чисто уголовное дело. Они быстро найдут преступника. При необходимости окажите сотрудникам милиции помощь. Выполнив приказание, Зацепин не остался равнодушным к этому делу. По просьбе милиции он проверил выявленные связи покойника, милиция искала психически больных и других «темных» лиц, которые могли совершить это преступление. Но гордиев узел не развязывался...Рядом с летчиком в тот же день был похоронен капитан Сорокин, служивший в зенитно-ракетном полку. В 1943 году солдатом начал он войну. Был ранен. Имеет награды. Войну закончил в Берлине командиром орудия в звании старшего сержанта. Затем учился в военном зенитно-артиллерийском училище и снова был направлен на службу в Группу Советских войск, дислоцировавшихся в Германии. Долго ходил холостяком, а потом внезапно женился на медсестре военного госпиталя Берлинского гарнизона. Жена Сорокина — Эльвира — воспитывалась в детском доме и родителей своих не помнит. Капитан очень любил Эльвиру. Она тоже относилась к нему хорошо. Была красива и весела. В их маленькой уютной квартирке часто собирались молодые офицеры и устраивали шумные вечеринки. Эльвира неплохо пела, играла на гитаре, и кое-кто из офицеров не прочь был поухаживать за ней. На похороны Эльвира вызвала брата и мать умершего, но погребение состоялось без них. Эльвира не хотела ждать. ...Вскоре вдова покинула Синегорск, не оставив никому нового адреса. На рассвете Зацепина разбудил дежурный особого отдела и передал распоряжение срочно явиться к начальнику. Зная, что начальник зря вызывать не станет, майор быстро оделся, захватил «тревожный» чемоданчик и через пятнадцать минут был в отделе. — Здравствуй, Семен Иванович, — протягивая руку, спокойным, будничным голосом сказал полковник Миронов. — Есть сведения, что в Синегорск заезжал иностранный автотурист, который продолжительное время находился в одной из квартир дома № 24 по улице Чернышевского. Немедленно займитесь проверкой этого факта. О результатах докладывайте каждый день. «Бывает же совпадение, — подумал Зацепин. — В восьмой квартире этого дома жил покойный Сорокин». Неожиданное сообщение все изменило. Шагая в сторону Чернышевской, майор обдумывал новую версию, мысленно пытаясь связать смерть капитана с подозрительным визитом иностранного автотуриста... По согласованию с военным прокурором и начальником городского отдела милиции было решено негласно провести эксгумацию трупа Сорокина, чтобы установить истинную причину смерти капитана. Не без волнения все ожидали результатов судебно-медицинской экспертизы. Наконец, когда «эскулапы» пришли к единодушному мнению, что кончина Сорокина наступила не от сердечной недостаточности, — как было указано в справке о его смерти, а от асфиксии, версия Зацепина обрела силу. Экспертиза подтвердила также, что покойник умер в опьяненном состоянии. На второй день после эксгумации Зацепин пригласил на беседу врача Лидию Зинченко, подписавшую справку о смерти Сорокина. Кстати, выяснилось, что Зинченко провожала Эльвиру на аэродроме. В назначенное время, тихо постучав в дверь, в кабинет вошла хорошо одетая молодая женщина. Майор предложил сесть, и она, оправив платье, осторожно опустилась в старое кресло. Роясь в бумагах, Зацепин молча смотрел на Зинченко. Прямой тонкий нос, высокий крутой лоб, белое чистое лицо, из-под длинных ресниц светились беспокойные карие глаза. Он коротко объяснил причину вызова и попросил рассказать все, что сохранилось в ее памяти о том вечере, когда скончался капитан Сорокин. — Что-нибудь случилось? — встрепенулась Лидия. — Трудно сказать. Надо разобраться. За этим вас и пригласили. — Было это
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (26) »