мнение матери, решил отправить сына в поселение на еще опасной, не до конца вычищенной луне. Полная ледяной злобы и негодования Шри прошагала вдоль корабельного хребта, потом протолкалась через кучу морпехов, охраняющих люк в прежнюю кают-компанию, ныне забранную под свои нужды генеральским штабом.

На стенах и потолке – красная кожа, диваны и столики привинчены к полу, генерал с полудюжиной офицеров и гражданских чиновников – в углу, у большого экрана с презентацией. Никто не объявил о приходе Шри. А генерала лучше не отвлекать. Арвам Пейшоту обожал давить и третировать людей, играя на их слабостях. Он с удовольствием использует гнев обиженной матери против нее же. Нет смысла ввязываться в драку без единого шанса на выигрыш. Нужно оставаться спокойной, собранной и сильной – ради Берри, ради своей работы.

Шри подхватила колбу с кофе, устроилась в подвесном кресле, занялась просмотром и сортировкой последней порции данных, собранных на Янусе. Сосредоточенность, необходимая для работы по систематизации данных, успокоила Шри. Когда наконец адъютант переплыл комнату и сообщил, что у генерала отыщется пара свободных минут для Шри, она уже целиком пришла в себя.

– А вот наконец и вы, – объявил Арвам Пейшоту. – Я‑то уже думал, что вы позабыли обо мне.

Генерал был симпатичным, энергичным, деятельным мужчиной за шестьдесят в обычном летном комбинезоне со множеством карманов. Со времени последней встречи генерал немного изменился: коротко постригся и срезал хвостик на затылке. На генеральской голове будто появилась безукоризненно ровная плосковерхая белоснежная шапка. На боку – пистолет в кобуре. Из него генерал однажды убил человека прямо на глазах у Шри.

– Наверное, вы забыли, что я работала на Янусе, – возразила она.

– Мне кажется, я там еще не был, – заметил Арвам. – Кстати, я был там?

– Нет, сэр, – ответил адъютант.

– А туда стоит наведаться? – спросил генерал у Шри.

– У меня там много работы, – сказала Шри и, пытаясь изобразить легкость и непринужденность, спросила: – Простите, сэр, но зачем вы отослали моего сына на Диону?

– Ну-у, штабной корабль – не место для мальчугана. Сплошные толпы, делать нечего – разве что безобразничать. Я отослал его туда, где будет моя штаб-квартира. Там все основательно проверено, полностью безопасно. Там большой сад с лужайками и полями, деревьями, озерами. Как по-вашему, разве не подходящее место для здорового активного парня?

– Я хочу посмотреть. Ваши люди могли что-то упустить.

– Я все вам расскажу после сегодняшнего ужина. К нам явился атташе Тихоокеанского сообщества и отчего-то жаждет встречи с вами. Можете рассказать ему о своих садах, а он, возможно, сболтнет вам что-нибудь полезное о положении на Япете.

– Так вы прервали мои исследования ради светской болтовни с атташе?

– Это только одна из причин, – сказал Арвам. – Еще у меня есть новый проект для вас. Очень важный. Пойдемте со мной.

Генерал, Шри и кометный хвост из толпы адъютантов пошли в медицинский отсек, а в нем – к дальней стене, где на наклонной кровати лежал молодой парень. От поясницы до пят – туго натянутая простыня, на груди приклеена черная лента дыхательно-сердечной системы. Голова выбрита и перебинтована, глаза заклеены пластырем, в носу – трубки, в вене на руке – капельница, присоединенная к пакету с прозрачной жижей, свисающему с переборки. Тот ритмично подрагивал, словно ленивая капризная медуза.

Арвам рассказал: парень – лейтенант Кэш Бейкер, пилот истребителя-однопилотника, военный герой, и добавил:

– Он ранен в бою. Повреждение мозга. Я хочу, чтобы вы починили его.

– Конечно же, я очень польщена, – сказала Шри. – Но разве я смогу то, чего не может ваш в высшей степени квалифицированный и опытный медицинский персонал?

– Вы переделали нервную систему этому парню для тестовой программы J-Два. К тому же вы виноваты в его смерти.

Шри смешалась на секунду, затем поняла.

– Так это он пилотировал истребитель, атаковавший корабль Авернус?

– Да, он. Но он может быть полезен мне, потому найдите в себе силы простить.

Лейтенант Кэш Бейкер пилотировал один из истребителей, посланных перехватить и уничтожить глыбу льда, отправленную дальними, чтобы разбить базу Тихоокеанского сообщества на Фебе. Корабль Бейкера был поврежден системой автоматической защиты, установленной на глыбе, но сумел починить себя. Когда Бейкер возвращался на Сатурн, то заметил буксир дальних, удиравший с Дионы. На буксире уходила Авернус, а за ней по пятам гналась Шри Хон-Оуэн. Когда лейтенант не отреагировал на прямой приказ о прекращении атаки, пришлось активизировать систему самоуничтожения его корабля. Когда потерявший управление однопилотник дрейфовал сквозь кольца Сатурна, осколок базальта, летевший быстрее любой пули, пробил корпус и рассыпался на десятки пылинок. Одна пронзила систему жизнеобеспечения, шлем и голову Кэша. Система жизнеобеспечения погрузила человека в спячку, спасла ему жизнь, истребитель нашли и вернули на базу, и вот теперь генерал хотел, чтобы Шри помогла медикам исправить повреждение мозга.

– Нам нужны герои, которые могли бы провести дома рекламную кампанию в нашу поддержку, рассказывая о своей необыкновенной храбрости. Это парень – отличный кандидат.

– Он – болван, едва не погубивший Авернус.

– Профессор, об этих деталях позабочусь я. Ваша работа – исправить парня. Мне наплевать, если он ниже шеи останется парализованным. Но он должен разговаривать нормальными фразами и не пускать при этом слюни. Думаете, вам удастся?

Старший хирург рассказал Шри, что базальтовая пылинка вошла над левым глазом, прожгла лобную долю и мозолистое тело и на выходе из черепа зацепила нижнюю часть первичной зрительной коры. Пылинка была всего пару сотен микрон в поперечнике, но летела с такой скоростью, что ударные волны разрушили все в радиусе семи миллиметров от траектории. Повреждения лобной доли и зрительной коры были невелики и легко исправлялись введением глиальных и тотипотентных эмбриональных клеток. Результат – частичная потеря памяти, но никаких серьезных последствий. Мозолистое тело потрепано гораздо серьезней. Пылинка разорвала важные связи между половинами мозга. Хирург сказал, что если их не восстановить, то правая сторона мозга изолируется от доминантной левой, превратится в отдельный мозг со своим восприятием, разумом и волей, памятью и способностью к обучению – но без возможности говорить, с общением, сведенным к невербальным реакциям. Лейтенант не сможет объединить левую и правую части поля зрения, будет страдать от синдрома