отошла на второй план, на первый выступила логическая задача. Итак, убийство Эллы не могло произойти по сценарию, описанному Алисой. Когда убийца снял топор со стенда, жертва находилась в другом помещении – звукоизолированном или расположенном от биолаборатории достаточно далеко. Нападение, скорее всего, произошло в коридоре: при входе в любой из боксов убийце потребовалось бы открыть дверь, что не оставляло ему шансов войти с топором незаметно. В коридоре же он мог появиться из одного из ответвлений точно в тот момент, когда Элла миновала развилку. Двигаться стремительно и бесшумно эйпи умеют.

Потом он перенёс тело в биолабораторию, устроил его на стуле, включил монитор, открыл видео, словом, постарался создать впечатление, будто убийство произошло так, как описала Алиса. Вопрос – зачем? Какой смысл убийце, собирающемуся покончить с собой, внушать оставшимся мысль, что Элла погибла в лаборатории?

Нет, задаваться этими вопросами пока не стоит, иначе на первый план сразу вылезают главные зачем и почему, а степень его отстранённости, как чувствовал Юзеф, недостаточна для решения задач, переворачивающих представления о миропорядке. Но мысль, стоящая за вопросом, заслуживает рассмотрения. Убийце, планирующему умереть, нет видимого смысла устраивать инсценировку. А как насчёт убийцы, который намерен жить дальше? Может ли статься, что Эб – вторая жертва, козёл отпущения?

Тут пан Косинский впервые в жизни пожалел о том, что психология эйпи не входила в круг его интересов. Нет, в отличие от большинства обывателей, он не считал "искусственных персон" устройствами, призванными обслуживать потребителя-человека. Он знал, что эйпи обладают всеми признаками личности: интеллектом, уникальностью, свободой выбора. Просто так случилось, что ум учёного занимали другие предметы. Астрофизика, микробиология, материаловедение… Три докторские диссертации, множество трудов и открытий в столь далёких науках – надёжная защита от подозрений в узколобости и ограниченности. В конце концов, даже самые разносторонние из человеческих гениев не всеядны в своей любознательности.

"С собой-то мог бы и не лукавить, – укорил Юзефа внутренний критик. – Хоть на пороге смерти признай, что твоё странное безразличие к эйпи коренится в чувстве собственной неполноценности".

Юзеф поморщился. Гадко, но верно. Ещё в те годы, когда его называли блестящим юным дарованием, он понимал и досадовал, как безнадёжно люди проигрывают эйпи. Проигрывают по всем параметрам. За каких-то двадцать лет с появления первой успешной модели, созданной на основе искусственного интеллекта путём внедрения в искусственные нейронные сети аналога гипоталамуса и внесения элемента спонтанности в активацию нейронных связей, эйпи прочно заняли ведущие позиции во всех сферах науки и производства. Человечество с каждым годом всё больше превращается в иждивенца, паразитирующего на собственном детище. Если эйпи вдруг утратят интерес к жизнеобеспечению "родителей", люди окажутся перед лицом катастрофы, и большой вопрос, сумеют ли её пережить.

Тяжело сознавать свою полную зависимость от тех, кто во всём тебя превосходит и совершенно от тебя не зависит. Ещё тяжелее не знать при этом, как твои благодетели относятся к тебе. Около ста лет назад, после ажиотажа, связанного с выходом очередного блокбастера об эйпи, взбунтовавшихся против людей, те в ответ на приставания журналистов объявили, что впредь не обсуждают с "родителями" вопросы своего к ним отношения. Все ныне существующие биологические формы – победители в извечной конкурентной борьбе. Разум на биологической основе полагает конкуренцию фундаментальным законом бытия. Любая информация, противоречащая такому представлению, в конце концов оценивается биоразумом как ложная, а её источник – как враждебный. Разум эйпи, не участвовавших в эволюционной гонке на выживание, основан на иных принципах, но убеждать в этом людей – значит усиливать ощущение потенциальной угрозы, исходящей от "иных". Поэтому эйпи в последний раз заявляют, что никогда не причинят вреда ни человечеству в целом, ни отдельным его представителям и на этом закрывают тему своего отношения к людям.

Человечество, поволновавшись, в конце концов перевело больной вопрос в разряд неактуальных. Большинство научилось относиться к эйпи как к полезным приспособлениям вроде бытовой техники. Остальные решали проблему по-разному. Кто-то связал с "детками" жизнь, теша себя иллюзией близости или возможности контроля, другие, напротив, исключили всякие контакты с эйпи, постаравшись забыть об их существовании, а третьи, подобно Юзефу, не уделяли им серьёзного внимания, убедив себя, что в этом мире есть масса более интересных объектов изучения.

Эх, знал бы Юзеф, что сотворят эти "неинтересные объекты", – прочёл бы все учебники по когнитологии и эйпи-психологии ещё тридцать лет назад, когда мозг усваивал и обрабатывал новую информацию в полную силу! И не мучился бы теперь сомнениями, хватит ли ему данных для решения задачи.

Означает ли бесконкурентная история эйпи, что они безоговорочно доверяют друг другу? Может ли один эйпи предоставить другому доступ к своему мозгу? Иными словами, возможно ли, что личность Эба стёр не он сам?

Если невозможно, то он совершил самоубийство, а также – с большой вероятностью – убийство и инсценировку. Тогда задача сводится к нахождению ответа на вопрос, почему Алиса и Алекс солгали Юзефу, поскольку разобраться в причинах поступков спятившего эйпи вряд ли по силам человеку вообще, а не только слабеющему умом престарелому учёному.

Если возможно… Тогда не исключено, что убийство – двойное убийство совершил кто-то из оставшихся эйпи. Алиса или Алекс. В этом случае ясен хотя бы смысл инсценировки: убедить невиновных в том, что убийца – Эб, и тем самым избежать наказания. Какого наказания, вопрос второй. По человеческому закону, эйпи и люди несут за свои поступки равную ответственность, но вопрос о принципиальной возможности подвергнуть эйпи наказанию (например, лишением свободы) остаётся открытым: за свою почти полуторавековую историю они до сего дня не совершили ни единого противоправного деяния. По той же причине вряд ли сами эйпи задумывались, как поступить с собратьями, отнявшими чужую жизнь, но, надо полагать, убийца имел основания опасаться, что по головке его не погладят.

В этом случае на первый план выходит задача определить убийцу. Инсценировка свидетельствует о том, что его поступки подчиняются понятной человеку логике, и это даёт Юзефу шанс не только вычислить кто, но и понять зачем. Шанс, по правде говоря, небольшой, ибо сравняться с эйпи по мощи интеллекта