делает. И никогда не делал. Потому я и внимал их речам, хотя и догадывался, что не стоит этого делать. Ведь наш единственный защитник сидит на Троне. Но он был там, этот Ангел, прямо там, и он беседовал с нами. Поэтому я ходил слушать, что твердили его проповедники. И когда они велели нам копить запасы или найти себе оружие, я так и делал, потому что хотел верить. Да, я все это делал. Да помилует меня Трон, но я выполнял их приказы.

— Помедленнее! — потребовал инквизитор, проводя стволом револьвера по щеке пленника и прижимая дуло к его губам. — Соберись с мыслями. Я видел результаты вашей деятельности. Все эти трупы, с которыми совершали ужасные вещи. Видел пародии на священные символы, намалеванные кровью на стенах. Таким занимаются не жулики, а еретики.

— Нет! — Глаза пленника широко распахнулись, наполнившись ужасом. — Вы ошибаетесь!

— Ты не представляешь, как часто мне говорят это те, кто здесь оказывается.

— Но это правда, лорд, чистая правда. Я ничего не знаю об этих… преступлениях. Только то, что нам велели вооружиться для схватки с темными силами, потому что больше никто…

— Ничего не делает. Но теперь-то кое-кто взялся за дело. Я, например. И мне бы хотелось сделать больше. Я хочу выкорчевать эту заразу.

— Да, да, вы должны ее выкорчевать.

— Где вы собираетесь?

— Маллиакс.

— Это ты мне уже говорил. Ты знаешь, что именно мне нужно. Место. Место, куда вы ходите, чтобы слушать эти вещи.

— Я не… — Страх вернулся. — Я не знаю названия. Я не могу вас туда отвести.

Инквизитор чуть сощурил глаза. Палец в искусно изготовленных латных перчатках соскользнул со спускового крючка, но дуло по-прежнему прижималось к подбородку пленника. Два взгляда, отчаянный и задумчивый, встретились на несколько долгих мгновений.

— А знаешь, теперь я тебе верю, — наконец заявил инквизитор, опуская пистолет и ставя его на предохранитель.

Пленник шумно втянул грудью воздух. До этого момента он едва осмеливался дышать. Он снова начал обильно потеть, а колотившая его дрожь усилилась.

— Это правда! — выкрикнул несчастный, срываясь на фальцет. — Я не вру, я правда не могу вас туда отвести.

— Я знаю. — Инквизитор откинулся на спинку кресла и убрал револьвер в кожаную кобуру. — Ты не настолько глуп, чтобы мне лгать. Я мог бы разорвать тебя на куски, прямо здесь и сейчас, но ты все равно не сказал бы мне ничего нового. — Он грустно улыбнулся. — Считай, что тебе повезло встретить меня сейчас, а не в молодости. Тогда я разобрал бы тебя на части и убедился, что ты ничего не скрываешь, просто на всякий случай. Но не в этот раз. Теперь я знаю, когда можно прекращать допрос.

Человек в оковах не спешил расслабляться. Его глаза снова заблестели от страха, но теперь он имел иную природу. Это был страх, что его обманут. Агентам Священной Инквизиции были известны тысячи способов ввести человека в заблуждение, и они активно их применяли. Узник знал, что ему не выбраться. Если простой смертный попадал за стены Черной крепости, то никогда оттуда не возвращался. Все об этом знали. Все до одного.

— Я бы сказал… — запинаясь, произнес он и начал рыдать. — Если бы мог…

Инквизитор поднялся на ноги. Обсидианово-черные с серебряными каемками керамитовые пластины изящного доспеха точно повторяли четкие, по-кошачьи грациозные движения хозяина. Несмотря на то что под каждым сегментом змеились тугие пучки гибких силовых проводов, броня работала практически бесшумно.

— Да, конечно, — кивнул инквизитор.

— Поверьте, — захныкал пленник, безвольно обвиснув на стуле. — Я бы сказал.

Инквизитор потянулся к столу, где лежали сваленные в кучу протоколы свидетельств и нажал какую-то кнопку. Он безо всякого интереса разглядывал документы — груды пожелтевших, исписанных красно-коричневыми чернилами листов пергамента с показаниями, зафиксированными торопливой рукой писца. Каждый свиток был скреплен его личной печатью.

— Это все, что мне от тебя было нужно, — произнес инквизитор, обращаясь в основном к себе самому. — Можешь идти. Ты оказал мне услугу и можешь вспоминать об этом с гордостью. Именно благодаря верным гражданам мы можем выполнять свою работу.

Пленник уставился на дознавателя, разинув рот. На измученном лице отразилось подозрение.

Инквизитор повернулся к нему:

— Мы же не чудовища. Ты больше ничего мне не скажешь. Если вдруг вспомнишь что-то еще, то вернешься, я уверен.

Человек начал верить. Взгляд забегал, останавливаясь то на оковах, то на пыточных инструментах в дальней части комнаты, то на запертой двери.

— То есть…

Инквизитор встал и направился к выходу. Как только он приблизился к двери, толстые металлические засовы скользнули в стороны и бронированные створки распахнулись. Снаружи пробились лучи тусклого красного света и зазмеились по темным каменным плитам пола комнаты для допросов. Стоящий в проходе инквизитор показался пленнику безликим, поджарым призраком.

— Все, что нам нужно, — это правда, — сказал он.

И вышел из камеры в длинный коридор. Воздух в нем был стерильным. Древние, натужно сипящие машины вырабатывали его для всего множества уровней крепости Инквизиции. На каменных стенах скапливались капли воды, казавшиеся черными в мерцающем свете тусклых подвесных светильников. Покрытый аутентическими имплантатами сервочереп подлетел к инквизитору и завис над плечом, неуклюже покачиваясь в воздухе. За черепом, словно хвост, тянулся тонкий пучок проводов.

— Еретикус минорис, — защелкал он. — Филюм терциус.

В конце коридора ждал человек. На нем была видавшая виды серо-коричневая тяжелая броня капитана штурмовиков. Лицо выглядело таким же потрепанным, как и снаряжение. Квадратную челюсть покрывала едва заметная щетина. Из-под короткого ежика темных волос виднелись вытатуированные на коже головы штрих-коды и знаки ордо за боевые отличия.

— Лорд Кроул, — поклонился он.

— Почему-то он не хочет говорить, Рев? — спросил инквизитор. — Боится кого-то или чего-то больше, чем меня? Или, может, он такой лояльный? В любом случае это представляет интерес.

— Вы сломите его?

— Мы узнаем больше, если позволим ему уйти. Организуй людей. Следите за ним, пока не получите данные о месте встречи. Мне нужно, чтобы он дожил до этого момента.

— Будет