машинки беспрестанно разносится по всем этажам дома.

Она подняла взгляд, когда я вошел, и откинула назад прядь темных с проседью волос. На старых фотографиях она очень похожа на Антею, за исключением того, что глаза у нее, как у меня, светло-карие, но сейчас вы ни за что не спутаете ее с Антеей. Она как-то увяла, всегда носит вещицу, которую Антея называет «этот кошмарный костюм цвета горчицы» и забывает причесаться. Мне это нравится. Она всегда неизменна, как собор, и всегда одинаково смотрит на меня поверх очков.

– Обед готов? – спросила она.

– Нет, – ответил я. – Антея его даже не начинала.

– Тогда возвращайся, когда он будет готов, – она склонилась посмотреть на бумагу, заправленную в пишущую машинку.

– Я уйду, когда ты объяснишь мне, что значит «вытягивать вероятности».

– Не надоедай мне с этим, – она прокрутила лист наверх, чтобы прочитать последнюю строчку. – Спроси у своего дяди. Это всего лишь какие-то магические дела. Что ты думаешь насчет такого определения: «затюканные свиноматки». Хорошо, а?

– Великолепно, – ответил я.

Мамины книги полны таких вещей. Я никогда не знаю наверняка, что они означают. В тот раз я подумал, что речь идет о тюках свитых мотков, и ушел, размышляя об остальных ее книгах с такими названиями как «Эксплуатируемые ради мечты» и «Калеки евнухи». У дяди Альфреда в магазине их был целый стол. Одной из моих обязанностей было протирать с них пыль, но он почти никогда не мог их продать, как бы соблазнительно я их ни складывал.

Я многое делал в магазине: распаковывал книги, расставлял их, протирал с них пыль и мыл пол в те дни, когда нервы миссис Поттс не позволяли ей прийти. Нервы миссис Поттс всегда приходили в негодное состояние после того, как она пыталась убраться в мастерской дяди Альфреда. Тогда магазин, да и весь дом, сотрясался от криков:

– Я же говорил тебе, женщина, только пол! Ты загубила этот эксперимент! И скажи спасибо, что ты еще не золотая рыбка! Тронь это еще раз, и станешь золотой рыбкой!

Но миссис Поттс по меньшей мере раз в месяц не могла сопротивляться искушению сложить всё в аккуратные стопки и стереть меловые отметки на верстаке. После чего дядя Альфред с криком взлетал по лестнице, а на следующий день нервы миссис Поттс не позволяли ей выйти из дома, и мне приходилось мыть пол в магазине. В качестве награды мне позволялось читать любые книги с детских полок, какие захочу.

Говоря до грубости откровенно (это любимая присказка дяди Альфреда), эта награда ничего не значила для меня примерно до того времени, когда я услышал про карму и Судьбу и задумался о том, что значит «вытягивать вероятности». До тех пор я предпочитал заниматься рискованными вещами. Или чаще я стремился пойти к друзьям, которые жили в той части города, где работало телевидение. Чтение было еще более тяжелой работой, чем мытье полов. Но однажды я вдруг открыл для себя книги про Питера Дженкинса. Вы должны их знать: «Питер Дженкинс и худой учитель», «Питер Дженкинс и тайна директора» и все остальные. Они классные. В нашем магазине их целый ряд – штук двадцать, – и я намереваюсь прочитать все.

Ну, я прочитал уже около шести, и все они ссылаются на еще одну под названием «Питер Дженкинс и формула футбола», что звучит весьма многообещающе. Так что именно ее я хотел прочитать следующей.

Я закончил с полом так быстро, как мог. Затем, идя протирать мамины книги, я остановился у детских полок и быстро окинул взглядом блестящий красно-коричневый ряд книг о Питере Дженкинсе в поисках «Питера Дженкинса и формулы футбола». Проблема в том, что все они выглядят одинаково. Я пробежал пальцами по корешкам, думая, что найду книгу где-то седьмой в ряду. Я знал, что видел ее здесь. Но ее не было. Та, что находилась на нужном месте, называлась «Питер Дженкинс и волшебный игрок в гольф». Я пробежал пальцами до самого конца, и ее по-прежнему не было, и «Тайны директора», похоже, не было тоже. Вместо этого стояли три издания одной книги под названием «Питер Дженкинс и скрытый ужас», которую я никогда прежде не видел. Я вынул одну из них и пролистал ее, и она оказалась почти идентичной «Тайне директора», но не совсем – например, летучие мыши-вампиры вместо зомби в шкафу, и всё такое, – и я поставил ее обратно, чувствуя себя озадаченным и глубоко разочарованным.

В итоге я взял одну наугад, прежде чем отправиться протирать мамины книги. И мамины книги тоже отличались – едва заметно. Они выглядели прежними: с большими желтыми буквами «ФРАНКОНИЯ ГРАНТ» на обложке, – но некоторые названия были другими. Толстая книга, которая раньше называлась «Женщины в кризисе» была по-прежнему толстой, но теперь называлась «Аргументы за женский пол», а тонкая в мягкой обложке называлась «Материнское остроумие», вместо «Используем ли мы интуицию?», как я помнил.

Именно тогда я услышал, как дядя Альфред, насвистывая, торопится вниз по лестнице, чтобы открыть магазин.

– Хэй, дядя Альфред! – позвал я. – Ты продал всего «Питера Дженкинса и формулу футбола»?

– Не думаю, – ответил он, врываясь в магазин с обычным обеспокоенным видом.

Он пронесся вдоль детских полок, бормоча насчет того, что теперь надо всё переделывать, и меняя очки. Он вгляделся в ряд с книгами о Питере Дженкинсе. Он наклонился посмотреть на книги внизу и встал на цыпочки посмотреть на верхние полки. Затем он отступил, выглядя таким разозленным, что я подумал, миссис Поттс убралась и здесь.

– Только взгляни на это! – с отвращением произнес он. – Треть их изменилась! Это преступление. Они взялись за крупную деятельность, даже не задумываясь о побочных эффектах! Конрад, выйди на улицу и посмотри, осталась ли улица прежней.

Я подошел к двери магазина, но насколько я мог видеть, ничего… О! Почтовый ящик вниз по дороге стал теперь ярко-синий.

– Видишь! – сказал дядя, когда я сообщил ему. – Видишь, какие они! Множество деталей теперь будут другими – ценных деталей. Но разве есть им дело? Они думают только о деньгах!

– Кто? – спросил я.

Я не мог понять, как кто бы то ни было может делать деньги, изменяя книги.

Он указал большим пальцем наверх и в бок.

– Они. Эти извращенцы-аристократы в Столлери, говоря до грубости откровенно, Кон. Они делают деньги, вытягивая вероятности. Они смотрят и, если видят, что могут получить большую прибыль от одной из своих компаний при условии, что пара вещей чуть-чуть изменится, тогда они выкручивают, выдергивают и тянут эту пару вещей. И их не волнует, что вместе с ними меняются и другие вещи. О, нет. И на этот раз они зашли слишком далеко. Ненасытные. Бессовестные. Если они продолжат в таком духе, люди заметят и начнут возмущаться, – он снял очки и протер