приема гостей, она не слишком-то походила на королевскую, да и вообще чью-либо, шутовку.

- Эм… - Герн откашлялся. – Это Панференце, моя дочь. Детка, это Рискл Файлип, мой друг еще по университету.

При произнесении имени Пан Рискл заметно вздрогнул.

- Можете звать меня просто Пан, - сжалилась шутовка, протягивая руку. – Нам тут не нужен каждый раз огненный ад.

Ладони у Рискла были сухие, горячие и уверенно-крепкие. Улыбнувшись ему и сев за стол, Пан придвинула к себе тарелку и даже взяла нож с вилкой разнообразия ради.

- Мне дали отпуск, отец, - заметила она между отбивной и салатом. – Хочу съездить куда-нибудь на озера, или на побережье. Поваляюсь на песочке, попью коктейли, побуду хоть пару недель разумным человеком.

Герн вымученно улыбнулся. Он крайне редко относил свое единственное и весьма неудачное чадо к разумным людям, а после смерти жены практически во всеуслышание заявил, что дочь его совершенно ненормальная. Зато, нежно любимая.

- Конечно, детка, поезжай, - промямлил маг. - Мне все равно придется отправиться в небольшую командировку. У Костверской гильдии какие-то проблемы с огненной молодежью, придется улаживать.

Подобная ложь вызвала у Пан приступ с трудом сдерживаемого хохота. Вообще, для шутовки она бывала порой чересчур уж смешлива. Как удачно! Костверк находился на юго-востоке, стоило случайно взять чуть восточнее, и окажешься в Листерпиге, прямо рядом с Кричащими Ключами. Умно. Едва ли это затея отца, подумалось Пан. Этот Рискл был отнюдь не глуп.

- Удачи тебе, папуля. Надеюсь, детишки не слишком тебя утомят, - Пан изобразила самую радушную улыбку из всех возможных. Все прочие имеющиеся в запасе наводили либо тоску, либо ужас. - Прошу меня простить, я пойду собирать вещи. Хочу поскорее отправиться на заслуженный отдых.

Убегая из столовой – пускай уж секретничают – она прихватила блюдо с булочками. Надо же морально подготовиться к встрече с Леутой.

* * *

Дежурство у королевского хранилища несли, как и положено, семеро гвардейцев во главе с инквизитором. Предводительствовал тип по имени Сесс, довольно странная личность, от которой мурашки бегали по коже. Он был, пожалуй, даже бледнее короля, белобрысый – с почти, что молочно-белыми волосами – и угрюмый, как камни Устешиговского аббатства. Он презабавно кланялся, так элегантно и отстраненно, что невольно хотелось усесться в реверанс и публично умереть от собственного ничтожества. Девицы за бравым инквизитором ходили табунами, что его впрочем, мало волновало и, Пан видела это собственными глазами, Сесс однажды умудрился призвать к порядку раскричавшегося архиепископа, просто укоризненно на него посмотрев. В принципе, он чем-то нравился Пан, к тому же, всегда было приятно знать, что Злотана охраняют надежные люди.

Сесс поклонился и пропустил королевскую шутовку, даже не требуя бумаги, а вот гвардейцы скрестили перед дверью свои ржавые алебарды.

- Ваше разрешение, мисс.

Осталось только возводить очи горе.

- Доброго утречка. Вот мои документы, еще вопросы будут?

Королевское разрешение на получение чаров произвело впечатление даже на невозмутимого инквизитора. Главное было, чтобы леди Леута так же впечатлилась бумагой; обычно на нее не мог повлиять даже прямой королевский указ.

Леута была дамой премерзкого характера, и вечно недовольной миром в целом. В принципе, ее можно было понять – на хрупкие женские плечи легла огромная ответственность. Но в итоге мизантропия Леуты доводила всех, имеющих хоть какое-то отношение к чарам, магии либо королю, и по дворцу ходили только на четверть шутейные разговоры, что стоило бы утопить ее в канаве или прикопать в королевском саду.

Несмотря на ранний час, хранительница уже была на месте: сидела в своем жутко неудобном кресле и чахла над огромной амбарной книгой. К разрешению Злотана она отнеслась с крайним подозрением, тщательно изучила записку, проверяя ее подлинность, даже сличила подпись. Потом испепелила Пан взглядом и милостиво разрешила:

- Можете взять из хранилища не более трех чаров.

Искусство создания волшебных предметов было утрачено лет пятьсот назад, но корона успела скопить, а в том числе и честно награбить, богатую коллекцию всяческих полезных вещиц. Все это было описано, подсчитано, внесено в каталоги, тщательно околдовано по периметру, и вот уже двадцать лет, как отдано под опеку Леуты. Пока Пан ходила по хранилищу, тщательно изучая бирки, леди топала за ней по пятам. Глаза разбегались, но выбор был вдвойне труден – Леута никому еще не позволяла превысить заданный лимит. В конце концов, шутовка остановила выбор на подвеске, защищающей от всей доступной магии, а также на алмазном ноже. Третьего предмета, пожалуй, и не требовалось. Если в Кричащих Ключах действительно происходит что-то опасное, она предпочла бы спрятаться за магическим щитом, либо зарезалась бы с горя. Леута, же, к необычной скромности шутовки отнеслась с удвоенным подозрением. Пришлось совершить еще один круг по хранилищу и взять флягу, которая, если верить бирке, придавала любой налитой в нее жидкости целебные свойства. Шутки ради Пан попробовала представить себе целебный керосин и прыснула в кулачок. Леута укоризненно на нее посмотрела.

- Простите, леди, - церемонно поклонилась шутовка. – Позволите отбыть?

Испепелив наглую фигляршу взглядом, хранительница сунула ей под нос стопку документов, на каждом из которых требовалось поставить подпись. Когда спустя четверть часа Пан выводила свою закорючку на последнем листе, она уже проклинала собственную жадность. В Кричащие Ключи вполне можно было отправиться и без чаров.

Стража у дверей так и не сменилась, хотя, стояла, судя по всему с полуночи. Гвардейцы вытянулись по обе стороны двери, инквизитор облюбовал низкую табуретку, поставив ее так, что просматривались и дверь, и сад, и подступающее прямо к дверям Библиотеки и Пинакотеки озеро. От него веяло таким спокойствием, что Пан едва не оступилась. Здесь не за что было ухватиться: раздражение буквально таяло рядом с Сессом, и чувствовалось, как сила утекает из рук. Машинально шутовка потянулась к уставшим и разозленным гвардейцам и тут же ударила себя по рукам. Правильно говорят в гильдии – маг всегда остается магом, даже если он прикинется дохлой курицей. Кажется, инквизитор что-то почувствовал. Скорее всего, он был нюхачом – именно воздушники проще и охотнее сочетали магический дар с божественным откровением, но Сесс с равным успехом