– Я не становлюсь им, я есть всегда. Важен угол зрения.

С этими словами Грэм повернулся и оказался медведем в короне, а потом вернулся назад.

– Мне казалось, что как-то, когда мы… были вместе, ты становился таким.

– Вполне возможно. С тобой я теряю голову, контроль и остатки самообладания, – Грэм ловко закинул его на плечо и потащил в душ. – Хватит вопросов пока, сейчас будет разврат.

В спальне у Грэма была широкая, низкая кровать на ковре из зеленого мха. Ричард испытал дежа вю, едва упал на плотный матрас. Вот откуда он знает это место! Несколько раз, когда они были с Грэмом, мир вокруг словно размывался, и они оказывались здесь. Вот и столбы-деревья по углам, и трава в их корнях, где бегают ежи и большие, блестящие жуки, а в ветвях над головой прячутся светлячки… Ричард хотел сказать об этом, но не успел: рот Грэма сказал все вперед с глубоким поцелуем.

Они почти не спали всю ночь, проминая матрас и распугивая мотыльков громкими стонами. Ричард немного задремал под утро, а проснулся на рассвете от пыхтения: два ежа тащили домашние тапочки к его половине кровати.

– Почему же животные прислуживают и мне? Неужели за компанию? – прошептал он сам себе.

– Потому что я тебя выбрал, – неожиданно отозвался Грэм, прижимаясь. – А они хотят, чтобы ты выбрал меня в ответ.

– Я разбудил тебя, прости.

– Я не спал. Слишком волнуюсь. Ждал твоего пробуждения, чтобы спросить при свете дня…

– Да?

– Ты согласишься стать моим супругом, разделить со мной жизнь по своему выбору?

– Я давно согласился, – радостно вздохнул Ричард. – Что значит «по выбору»?

– То и значит. Ты можешь перейти в мой мир, стать одним из нас – не сейчас прямо, мы не спешим, – потом, когда тебе надоест быть человеком, или же я пойду с тобой, откажусь от своих прав и проживу остаток человеческой жизни как простой фермер.

– И ты бы пошел? Отказался от короны, от единорогов, от всего этого? – Ричард неопределенно махнул рукой, разгоняя светлячков.

– Конечно. В моем роду все однолюбы, так что я свой выбор сделал: я с тобой, какой бы путь ты ни выбрал. А они подлизываются, пытаются показать, как у нас хорошо, и как тебя все будут любить. Чтобы ты захотел стать одним из нас.

– Они все делают это, потому что любят тебя и не хотят отпускать, – понял Ричард. – Ну конечно. Я просто не могу их всех расстроить, Грэм. Мне страшно, но я… я готов идти с тобой. Только тебе придется учить меня всему.

– Я всегда буду рядом, – прошептал Грэм, надевая ему на мизинец левой руки кольцо с гербом. – В каждый момент твоей жизни. Теперь ты – человек фейри, и никто не посмеет тебя тронуть.

Ричард зажмурился, чувствуя звон в ушах. Сердце колотилось, как сумасшедшая птица. Он попал в сказку, хотя думал, что давным-давно перестал в них верить.

Есть вещи, которые не меняются годами и поколениями. Висят на своих местах рожки и фонари, овцы изо дня в день обдирают траву на холмах под серым небом. Ты встаешь по утрам, делаешь привычные дела, учишься, работаешь. Возможно, есть даже момент, после которого понимаешь, что твоя жизнь уже не изменится, и с тобой уже случилось все, что могло случиться. Но чудеса происходят в мире каждый день, и даже самый могущественный предсказатель не сможет сказать, за каким поворотом судьбы поджидает тебя твое. Наверное, нужно просто быть готовым и ждать… или нет, и тогда получится сюрприз, что тоже совсем не плохо. Правда же?

========== Эпилог ==========

На побережье ветер практически сдувал с ног. Ричарду приходилось держать капюшон ветровки обеими руками. Несмотря на лето по календарю, было холодно и сыро. Море сердилось мелкими барашками, пенилось в прибрежных камнях и шипело, отступая. Даже наглые чайки не рисковали высовывать нос на улицу, поэтому ни единой живой души не виднелось на берегу и до самого горизонта.

Не считая Ричарда и Грэма, разумеется.

– Это только кажется так. Вокруг полно жизни.

Грэм посмеивался, и будто читал мысли Ричарда на ходу.

– Тогда почему я никого не вижу?

– Ну, ты смотришь неправильно. Вот, взгляни: среди камней крабы, рачки разные, насекомые, а где песок – моллюски и прочие. Морские птицы прячутся в скалах, но разве ты не чувствуешь их взгляды? К тому же, в воде всегда кто-то есть.

Мир оживал вслед за словами Грэма; Ричард будто прозревал. Он и правда видел, как незаметная на первый взгляд жизнь дышит повсюду. Дышит, движется, смотрит. Пространство раздвигалось на глазах, становилось многограннее и сложнее, и уже сложно было поверить, что прежде он обходился без этого.

– Как ты делаешь это? Это… это колдовство?

– Да ну, какое там колдовство, – Грэм махнул рукой. – Ты видел это всегда, просто внимания не обращал. Твой народ умеет это виртуозно.

– Я чувствую, что меняюсь. Что-то перестраивается во мне. Разве это не твоя магия?

– Не моя. Это ты сам, родной. Ты принял решение, и оно привело в действие все остальное в тебе. Люди ведь… ну, вы появились позже нас, и вы более универсальные. Можете стать какими угодно.

Грэм жевал неизвестно откуда взявшуюся травинку и смотрел вдаль. В морщинках у его глаз пряталась улыбка. Ричард сразу вспомнил картинку из книжки, где Медведь стоял на высокой скале.

– Сложно поверить, что та сказка действительно о твоих родителях. Король-медведь и принцесса?

– Ага. Ужас, как давно это было.

– Тогда… сколько же тебе лет, и где они сейчас?

– Умерли, конечно. Мама устала от долгих лет и использовала дар своей человеческой жизни: возможность естественной смерти.

– Дар? Большинство людей считает это проклятьем, и мечтает о вечной жизни, – усмехнулся Ричард.

– Это напоминает мне историю об одном маленьком человеке, который мечтал иметь очень большой пенис, и ежедневно просил об этом богов. Наконец, те сжалились и сделали ему огро-омный член. Но едва этот дурачок решил его применить, как внезапно умер. Отток крови от мозга, знаешь ли, – Грэм пожал плечами. – Иными словами, бессмертие – не такая уж хорошая штука, чтобы мечтать о нем. Люди не представляют, о чем просят. Феи не могут умереть естественной смертью – только от ран, зловредной магии или большого горя. Поэтому люди издавна считаются благословенными, ведь брак с человеком дает возможность спокойно умереть обоим.