— Да, Мишенька, трудно тебе… Сочувствую, сочувствую. Но ничего, мне тут ребята говорили, что ты сегодня с папашей на аэродром поедешь. Все-таки развлечение… Хе-хе…

— Да, Андрей Викентьевич. Папа будет в девять, возьмет меня с собой.

— Миша! Ну, Миша! Скорей! — раздалось с лестницы.

— Иди, иди, — заторопил Мишу старик, — а то еще башибузук, чего доброго, тебя, самого проглотит… Хе-хе…

Дома Миша стал разжигать керогаз. Фитиль никак не загорался. Он поднял резервуарчик для керосина и потряс его. Так и есть — пуст!

Толик сидел в комнате и с нетерпением ждал обещанную яичницу.

— Иди сюда, — позвал Миша.

Толик побежал на кухню:

— Уже готово?

— Готово, готово! — передразнил Миша. — А керосин?..

Толик открыл кладовую, где стоял бидон. Керосин — это было по его части. Миша стряпал, а Толик должен был снабжать его горючим. Так мама распределила обязанности перед своим уходом в больницу, и это соблюдалось свято.

Как на зло, бидон был пуст. Толик подхватил его, виновато пряча глаза, шмыгнул мимо Миши. На ходу вытащил из тумбочки припрятанные три рубля и понесся за керосином.

Только он выбежал, — пришел Витя. Молча уселся в угол дивана — он всегда сидел здесь, когда приходил к Мише. Вытащил из кармана какое-то краеведческое сокровище — обломок красного камня — и принялся сосредоточенно его разглядывать.

Миша возмутился: ну что это такое? Будто никого больше в комнате нет. Только хотел съязвить на этот счет, как Витя неожиданно спросил:

— Про подземный ход слышал?..

Миша опешил. Чего ради Витя вдруг вспомнил о подземном ходе?

— Ну, предположим, слышал, — осторожно сказал он.

И тут Витя его огорошил:

— Я его нашел.

— Что?!

Если бы Витя заявил, что он прыгал сегодня с парашютом, или съел пятьдесят пирожных «наполеон», или выбросил свою коллекцию минералов, — Миша не был бы так потрясен.

— Ты нашел ход? Под реку?.. Брось заливать.

— Вот.

Витя положил на стол красный камень. Миша взял его, повертел в руках, недоуменно пожал плечами и снова положил на стол: — Ну и что же?

— Ход замурован. Кирпич оттуда.

— Оттуда!

Миша схватил кирпич, словно Витя собирался его отнять. Он тер его пальцами, скреб ногтями, даже для чего-то понюхал. Самый обыкновенный кирпич!

Он испытующе посмотрел на Витю. Нет, Витя не врет. Его можно назвать и сонею, и увальнем и, может быть, даже трусом. Но вруном его никто не назовет.

Миша положил камень на стол.

— Да ты расскажи толком.

Но тут вернулся Толик с керосином. Сделав Вите предостерегающий жест, Миша сказал:

— Мы с Витей пойдем на кухню и приготовим тебе яичницу. А ты сиди спокойно и жди, а то ничего не получишь.

На кухне Миша делал сразу две работы. Он готовил яичницу и тянул из молчаливого Вити подробности об его неожиданном открытии. Обе работы были достаточно трудны, и уже на первых минутах Мишин лоб покрылся испариной.

Все же, слово за словом, Мише удалось выяснить если не все, то, по крайней мере, самое важное.

Дело происходило так. На заседании краеведческого кружка Витя высказал догадку, что огромное красное здание казармы в центре города и старые укрепления вдоль восточного берега реки построены в одно время. Ему возразила Валя Красавина, решительная курносая семиклассница, которой побаивались даже самые заядлые драчуны, переведенные «на исправление» к девочкам из бывшей мужской школы. Она заявила, что по ее мнению сначала строился форт, и лишь потом, лет через пятьдесят, была построена казарма.

Загорелся спор. Витя решил доказать свою правоту. Но как это сделать?..

Кирпичи!

Мысль была очень простой: сравнить кирпичи из стен казармы и стен форта. Если они окажутся одного возраста, значит… Ну, дальше все ясно.

И вот сегодня Витя решил пробраться через бойницу в форт. Два раза срывался, падал. Но все-таки забрался наверх, распутал проволоку и влез внутрь.

В большом помещении форта он не нашел ничего подходящего. Все кирпичи сидели так плотно, что было бессмысленно пытаться выковырять их железным прутом, который Витя захватил с собой вместо лома. Но зато в темном коридоре, уходившем вглубь форта, ему повезло. В стене явственно выделялось несколько рядов кирпичей — вероятно, их подмочила вода. Витя ковырнул один из кирпичей. Тот поддался.

За кирпичом открылась черная пустота. Из нее несло сыростью и холодом. Витя заинтересовался — что это такое? Он вытащил другой кирпич, третий. Да, за кирпичами был…

— Ну что, что там было? — не выдержал Миша. Ох, этот Витька!

— Ход, вот что, — спокойно ответил Витя. И тут же, потянув носом, добавил:

— Горит!

Горела яичница. Миша схватил тряпку, снял сковороду с огня и понес в комнату.

Толик, обжигаясь, потащил в рот первый кусок. И тут же поморщился:

— Сладкая!

Миша сразу сообразил, что посолил яичницу сахаром. Но признаться в этом значило ославиться на всю округу — Толик немедленно сделал бы эту новость достоянием всех своих горластых друзей. Поэтому Миша согласно кивнул головой:

— Правильно, сладкая… Ты же сам вчера просил гоголь-моголь. Вот я и сделал яичницу с сахаром. Это то же самое… Кушай, кушай…

Толик растерялся. Верно, он просил вчера гоголь-моголь. Но яичница… Мама никогда не делала ее с сахаром.

Воспользовавшись его замешательством, Миша позвал Витю и выскочил с ним во двор.

— А теперь что? — сгорая от нетерпения, выдохнул он.

— Завтра пойду.

— Туда? В ход? — У Миши сладко заныло в груди. — И я с тобой.

— Что ж, давай, — подумав, солидно согласился Витя. — Вдвоем веселей.

Они договорились, что следует взять с собой. Электрический фонарик. Спички на всякий случай… Встреча завтра в семь утра на берегу реки.

Беспокойная ночь

Лишь поздно вечером, когда папа приехал домой, Миша вдруг вспомнил, что хотел сегодня поехать на аэродром. А как же тогда ход?

Миша словно раздвоился. Одну его половинку безудержно влекло на аэродром, другую — на исследование подземного хода. И кто знает, чем бы закончился этот поединок между двумя Мишиными половинками, если бы папа вдруг не спросил:

— Ну как, ребятки, со мной на аэродром поедете? Только на киевский самолет не надейтесь — его не будет. Телеграмму получили — сегодняшний рейс переносится на завтра.

Вопрос решился сам собой. Обе половинки снова слились в одного Мишу, который видел перед собой только одну цель: подземный ход.

Папа поел обед, над которым Миша колдовал все утро. Похвалил картофельный суп, даже попросил еще налить. А потом одел свой китель, фуражку, подхватил ребят и улыбнулся, хитро подняв левую