Дети Старой Кряквы

рассказ

Щучье озеро находилось в самом глухом месте далёкого леса, так что сюда редко-редко забредали люди. Поэтому каждый год беспечно селились на нём утки и выводили своих птенцов. Не раз сюда, на Щучье, прилетала и Старая Кряква. Случалось, что она подправляла своё прежнее гнездо и в него несла продолговатые серые яйца с твёрдой и гладкой скорлупкой. Бывало и так, что бросала старое гнездо и делала новое. Так вышло и в этом году. Остерегаясь ястреба и ворон, она сделала его в таких густых зарослях тростника, что порой и сама не сразу находила.

Положив двенадцать яиц, Кряква уселась на них и, согревая своим горячим животом, вывела двенадцать птенцов. Все они были очень маленькие, пушистые, желтоносые и, как только пообсохли, сразу же сбежали из гнезда в воду, стали плавать, нырять, ловить мелких букашек.

— Слушайте, слушайте меня, — говорила им Старая Кряква, встревоженно следя за каждым и за всеми сразу. — У нас очень много врагов и в воздухе, и на воде, и в воде. Бойтесь больших птиц…

Не успела она это сказать, как все утята с жалобным писком кинулись к ней, потому что над ними появились большие белые птицы.

— Нет-нет, — тут же успокоила их мать. — Этих птиц не надо бояться. Это благородные Лебеди. Бойтесь чёрных птиц. Ворон и Воронов. Они беспощадны и очень злы. Могут схватить любого из вас и съесть. Ещё страшнее Ястребы. Они не только вас, но и меня, большую Утку, могут убить. Поэтому почаще смотрите в небо, и если что заметите, то сразу же ныряйте и как можно дольше сидите под водой. Но и там нужно быть осмотрительным. На воде у нас злейший враг Водяная Крыса. Она хватает вот таких маленьких, как вы, беззащитных, уносит к себе в нору и там съедает. Поэтому надо всегда быть настороже.

Она хотела сказать ещё и про Щуку, как та опасна, но тут перебил её самый маленький утёнок, Широконоска звали его. И Старая Кряква забыла сказать про Щуку. А перебила речь своей матери Широконоска вот чем. Она спросила:

— А почему такие злые чёрные птицы?

— Потому что уж так устроено в природе, — ответила Старая Кряква. — Сильный бьёт слабого.

— А мы слабые?

— Да, к сожалению, слабые. В бою мы не можем защищать себя. У нас нет ни сильного клюва, ни острых когтей. Но чтобы не погибнуть, природа дала нам очень чуткий слух. По малейшему шороху мы можем отличить друзей от врагов. У нас острое зрение. Мы очень быстро летаем. От врагов в воздухе мы можем спасаться в воде. От водных врагов — в воздухе. Если надо, мы можем ходить по земле. Но чтобы уметь всё это делать, вам надо быть большими. А для этого плавайте, ловите мошек и далеко от меня не уходите.

И совсем эабыла сказать Старая Кряква своим утятам о Зубастой Щуке, которая, прячась за большую, давным-давно утонувшую корягу, подкарауливала утят. И как только один утёнок отплыл подальше от гнезда, она тут же кинулась на него. Раздался шумный всплеск, тонкий писк, и утёнок навсегда исчез.

— Рэб! Рэб! — закричала Старая Кряква, и все оставшиеся одиннадцать кинулись к ней. — Ах, я совсем забыла сказать вам о Щуке. Слушайте, слушайте меня! — И она рассказала о том, что среди врагов есть ещё и Зубастая Щука, прожорливая, быстрая, как молния, с которой даже взрослой утке и то порой не справиться. От неё птенцам только одно спасение — скорее в гнездо. Потому что Зубастая Щука, слава богу, не умеет ни ходить, ни летать.

Она рассказывала и не знала того, что над лесом давно уже кружит Ястреб-тетеревятник. И с каждым кругом всё больше приближается к лесному озеру, высматривая добычу. И он заметил Старую Крякву.

Она дремала. Прошедшая ночь для неё была очень хлопотливой — ещё бы, сразу появилось столько утят! К тому же ведь надо было каждого обогреть, не придавить. Так что она совсем и не спала. И теперь, пригретая солнышком, сладко дремала. К тому же она была старая. И не заметила, как замер над нею Ястреб, как, сложив крылья, камнем полетел вниз, прямо на неё, и, выставив свои лапы с острыми когтями, схватил ее и тут же взмыл в небо.

«Рэб! Рэб! Рэб!» — истошно закричала Старая Кряква. От её крика утята попрятались в зарослях тростника, а когда выплыли к гнезду, то всё уже было тихо. Но сколько ни пищали, ни звали они свою мать, её не было.

И для них с этого дня началась жизнь, полная ещё больших опасностей. Самое печальное заключалось в том, что никому они не были нужны. У других уток были свои выводки, и они были заняты ими. Кулики, как всегда, стремительно носились над тростником, а то озабоченно бегали по песчаному берегу, что-то выискивая своим длинным клювом. Птички-камышовки качались на стеблях длинного тростника и ловили мошек. Нет, никому не было дела до маленьких утят. Зато они были нужны врагам. В первый же день после гибели матери Водяная Крыса утащила самого шустрого утёнка. Они все видели, как плыла к ним Водяная Крыса, но не знали, что это и есть та самая, о которой говорила мать. И подпустили её. И вот ещё потеряли одного из своей семьи.

Да, жизнь у них стала тяжёлой. Днём они прятались в густых зарослях, чтобы никто не увидел их. К ночи залезали в своё опустевшее гнездо, плотно прижимались друг к другу, стараясь даже не пискнуть, чтобы не привлечь чьё-либо внимание.

Но прошло несколько дней, и они стали посмелее, и жизнь казалась им не такой уж страшной, как вдруг подул сильный ветер, небо потемнело, по нему помчались рваные низкие тучи. Засверкали молнии. Загремел гром. И полил такой дождь, что от воды полетела белая, как туман, водяная пыль. И сразу в озере стала прибывать вода. Она вливалась в него из трёх переполненных водой ручьёв и одной лесной речки. Ветер поднял чёрные волны. Они налетели на гнездо, в котором, сбившись в кучу, сидели утята, и смыли его, погнали к середине. Утята, жалостно пища, замотали лапками, плывя к ближним тростникам, и, хотя старались быть вместе, растерялись, разбрелись кто куда.

Целые сутки лил дождь, с ураганным ветром. Много он поломал деревьев в лесу, положил местами тростник, немало погибло птиц. Особенно птенцов. Когда наступило затишье и утята Старой Кряквы собрались вместе, то они недосчитались троих. Теперь их было семеро. Но и на этом их беды не кончились.

Как