всегда, после бури на побережье слетаются Вороны, чтобы подобрать выброшенную ветром и водой всякую поживу. Слетелись они и на этот раз большой стаей и начали ходить по берегу. Подбирали дохлых рыб, погибших птиц, подобрали и трёх забитых ливнем утят Старой Кряквы. Но этого было им мало. Они поднялись в воздух, и как чёрная туча закружили над озером, и увидали кучку одиноких утят, жавшихся друг к другу. И с громким ором, карканьем обрушились на них. Утята заметались, стали прятаться — кто в камыши, кто нырять в воду. А Вороны ещё пуще заорали, замахали крыльями над водой, выхватывая беззащитных утят.

После этой беды детей Старой Кряквы осталось всего пятеро. Пока на этом все их несчастья кончились. Они подросли, стали опытнее, и когда вблизи снова появилась Водяная Крыса, то они легко от неё ушли. Случалось, они встречали Уток с выводками, с тоской глядели на них, вспоминая свою мать, Старую Крякву, и тогда становились ещё ближе друг другу. Время шло, утята незаметно подросли и могли уже не только плавать и нырять, но и перелетать с места на место. Теперь уж они и Щуки не боялись. И однажды — о чудо! — высоко поднялись и, быстро рассекая воздух, так что он даже засвистел в крыльях, понеслись над лесным озером. Каким оно казалось большим, чуть ли не всё небо отражалось в нём, вместе с белыми облаками и ослепительным солнцем. Впереди всех летела Широконоска. Теперь она была уже не тем пушистым жёлтым беспомощным комочком, — когда ещё жива была Старая Кряква, и не тем нескладным утёнком с короткими крыльями и редкими перьями, — когда налетел ураган, нет, теперь это была крупная утка с изжелта-серой головой, с тёмными крапинами по всей спине, с сильными перепончатыми лапами, которыми она могла легко отталкиваться от воды, чтобы нырять и далеко уходить в случае опасности. По всему её телу плотно, перо к перу, лежало её одеяние. И никакой ветер уже ей не был страшен, даже и холодный, он не проникал к коже.

Такими же крупными утками стали и её братья — Селезни. Они с ней не разлучались ни на минуту, может, потому, что она была одна у них. И всегда её слушались и следовали за ней, куда бы она ни направлялась.

Они летали на колхозные поля и подбирали там оброненные зёрна пшеницы, побывали на болотах и ели всё, что годилось в пищу, не забывали и своё родное большое озеро.

Однажды Широконоска обратила внимание на то, что у других выводков кроме матери появились ещё крупные утки, похожие на братьев. Это были Селезни, отцы выводков. Их не было долго, потому что они меняли свой весенний яркий наряд на простенький летний, под цвет пожелтевших тростников.

— А где же наш отец? — спросила Широконоска.

Братья не ответили. Они, так же как и она, не знали своего отца. «Конечно, если жива была бы мама, то он по ней узнал бы и нас, а без неё как он может признать в нас своих детей?» — с грустью подумала Широконоска.

И всё же к ним однажды подлетел Селезень, даже сел рядом, поплавал с ними, глуховато негромко произносил: «квек… квек…», но то ли и на самом деле не мог узнать своих детей, то ли это был чужой отец, другого выводка, где тоже погибла мать, но и он улетел. И утята поняли, что ни матери, ни отца у них нет.

А время всё шло и шло. Уходило лето. Начала на берёзах желтеть листва, давно отцвели жёлтые метёлки тростника, и всё чаще на озеро ложился плотный холодный туман. Теперь утки каждый день чуть свет улетали на поля и возвращались на своё озеро в темноте. Они ели много, набираясь сил на долгий путь, в тёплые края. Ночи становились всё темнее, шли дожди, но уток это только радовало — в такую темень и непогоду они чувствовали себя в безопасности. И вдруг всё нарушилось.

Однажды на рассвете озёрную тишь разорвали гулкие раскаты выстрелов. Казалось, стреляли со всех сторон сразу, и тут же начался переполох, в воздух поднялись стаи уток. От этого выстрелы загремели ещё чаще. Теперь стреляли везде, и на берегу, и на воде с резиновых лодок. И утки, тяжёлые, плотные, сражённые дробью, падали вниз, ломая тростники, плюхались в воду. Бились там, истекая кровью. А охотники всё стреляли и стреляли, не жалея ни пороха, ни дроби.

И со всеми утками металась по озеру перепуганная Широконоска вместе со своими братьями — Селезнями. И уже вырвалась к дальнему берегу, где, казалось бы, не было охотников, но и тут внезапно полыхнула дробь и с земли донёсся гулкий звук выстрела. Широконоска шарахнулась в сторону, ещё быстрее замахала крыльями, полетела над лесом и вскоре была уже далеко от родного озера, такого страшного, несущего смерть ей и её братьям.

Когда уже перестали доноситься выстрелы, оглянулась и увидела позади себя только двух братьев.

— А где остальные? — спросила она.

— Их убили, — ответил один из оставшихся.

— Я видел, как они падали, — сказал второй. Его звали Кряк-керек, потому что он так крякал, когда ему было весело.

— Ещё бы немного — и нас убили. Нам посчастливилось, хотя я и ранен. Но пока хватит сил, давайте лететь…

— Да-да, — сказала Широконоска, — теперь всё равно мы на озеро не вернёмся. Да и вряд ли когда прилетим туда. Там появились охотники. А где охотники, там всё гибнет… Но тебе не очень тяжело лететь? — спросила она Кряк-керека.

— Ничего, у меня есть силы.

Они летели ещё долго. И опустились на огромном болоте. На нём никого не было. Широконоска огляделась. Кочки краснели от клюквы, местами поспела гоноболь. И они начали кормиться.

Вскоре к ним присоединились ещё утки, спасшиеся от охотничьей пальбы. Потом ещё, ещё… И всё это были утки с разных мест, перепуганные охотниками.

Ночью то одна, то другая утка встревоженно вскрикивала. Это им чудилось, что на болото пришли охотники и начали стрелять. И тогда, разбуженная сонным криком, вся стая начинала шуметь, крякать, перебирать лапами, переходить с места на место. Но потом опять устанавливались тишина и покой.

Широконоска спала тоже тревожно. То она вспоминала своего братишку, погибшего от Щуки, то гибель матери. Видела плывущую Водяную Крысу. Начинал шуметь ветер, и ей снилось озеро, и ураган на нём, и гибель троих утят из их выводка. Потом налёт Ворон… И охотники.

Когда рассвело, Широконоска увидела рядом с собой мёртвого Кряк-керека. Неподалёку от неё спал её последний брат — Зелёное Перо. Теперь их оставалось всего двое.

На болоте утки побыли недолго. Начались заморозки. Пошёл мелкий снег. И наступил такой час, когда вся стая снялась и полетела на юг. Вместе со всеми улетали и Широконоска с Зелёным Пером.

Это было всё, что