Евгений Нечаев
ВОЛЧИЙ ВОЙ
1
Жена рожала тяжело и повитуха быстро шептала обереги. Ужо и водил муж лебедушку свою посолонь, и переворачивал ее на банной лежанке. Но уж больно не хотел покидать ребенок материнского чрева.
За околицей на опушке кромешного бора взвыли волки. Злобно, яростно, вознося свою молитву луне.
— Ишь лютуют, — мужик бодрился, будто все было в порядке. В углу испуганно жался банник, помощник при родах. Он уже сделал все что мог. — Зима нынче хладная слишком. Отощали, кабы на юродивого не кинулись.
Наконец показалась мокрая голова ребенка, а затем бабка подставила пуповину. Счастливый отец перерезал последнюю ниточку к матери стрелой-срезнем, чтоб сын был знатным охотником. Повитуха занесла руку шлепнуть малыша как рядом взвыл волк.
Сильный матерый вожак лязгнул на холоде клыками и поднял морду к круглой, как лицо половца, луне. Жутки и сильный вой разорвал другие ночные кличи.
Мужик едва успел подхватить сомлевшую жену, а банник шустро нырнул под печку. Ребенок напуганный первым в его жизни громким криком вдохнул воздуха и заревел.
Волк прервал вой и взглянул на странный холм из которого пахло теплом и свежей кровью и болью. А еще счастьем. Плач младенца насторожил вожака, но вскоре он развернулся и побежал к далекому бору. Люди опасная добыча, как и коровы что жили с ними.
2
Молодой кметь прозванный Волчком степенно шагал по киевским улицам. Но во всей походке сквозила радость, так и хотелось гикнуть да пробежаться веселя счастливое сердце и выплескивая радость что горит в синих очах.
Кметь!
Он уже не меньшой а воин. Перун пустил его сквозь посвящение и теперь он носит меч и служит князю как воин. А придет время и прославится. Долголь что ль? Тут и кочевники, и ромеи и соседи. Глядишь в поход возьмут, а там и хоробростью да удалью можно много получить.
Волчок чуть посторонился, пропуская седовласого волхва. Старик тяжело опирался на клюку, и покачнулся, спотыкнувшись о неприметный камень. Сильные руки кметя поддержали старца.
— Благодарствую, — прошамкал беззубым ртом волхв. — Это ты Волчок?
— Я, — громко ответил Волчок. — Я ныне кметь.
— Допустил значит Перун, — вздохнул волхв. — Того и гляди Волком нарекут. Но помни Волчок, Перун ответит на любую твою просьбу, если скажешь ее когда ночью гроза с севера придет.
Волхв пошел дальше, оставив растерявшегося молодого кметя. Но вскоре слова волхва забылись, да и были другие дела, чем мудрствовать.
Корчма что держал Твердило Новгородский была одной из лучших в Киеве. Старый друг отца Волчка он принял и его под свое широкое крыло. Тот и платил работая по хозяйству. Да и если молодшим, что и доставалось от князя, отдавал Твердило, за кров и хлеб.
— Поздорову тебе Твердило Новгородский, — почтительно кивнул Волчок. но не как молодший, а как кметь княжеский.
— И тебе поздорову Волчок, — улыбнулся в бороду Твердило. — Ступай, поешь.
— Огнюшка! — крикнул Волчок встретив девушку торопливо несущую ворох выстиранных вещей.
Дочь Твердилы, махнула косой рыжих волос доставшихся от деда по материнской линии:
— Поздорову тебе Волчок.
— Я вот… Кметем стал, — растерянно пробормотал Волчок, словно впервые встретил ее, а не прожил рядом год.
Девушка улыбнулась:
— Тогда Волком тебя звать?
— Это еще не скоро, но волхв предрек, что назовут.
— Вол-л-лхв?! Тогда быстрей становись, а то в девках засижусь! — задорно засмеявшись, она побежала, на строгий материнский голос.
Волчок вздохнул. Твердило знал его отца справного и удачного охотника у которого, была крепкая и зажиточная семья. Сам Волчок пришелся ему по сердцу, справный парень, работящий, почтительный, да и по молве не худший средь молодших. Твердило ничего не имел против того, если Волчок обрежет девичью косу у Огнюшки. Но Волчок решил, что только тогда возьмет любимую, когда сможет дом себе справить, да подарить невесте серебряные браслеты.
А пока надо поесть, да переодеться. Ныне дело важное. Послы в Киев из заморской Византии, самого Царьграда.
Киев принимал Царьградских послов. В сверкающих доспехах украшенных златом, притягивающих взгляд молодых, и скупые ухмылки уже разрубавших подобные доспехи умудренных Перумовой наукой воинов, послы ехали по улице к княжьему кремлю.
Волчок завистливо поглядел на проехавших царьградцев, всем видом демонстрируя крайнее равнодушие. Но вот получить бы такие доспехи! Свои булатные много лучше, но на эти и дом можно справить и…
— Волчок! — старый кметь огладил свои серебристые усы. — Пошли, князь должон показать послам свою силу.
Задами кмети пробирались к княжьему кремлю. Посол видел воинов на улицах, а теперь увидит и возле князя. Всматриваться в лица не станет, да и трудно под шлемом, да с коня разглядеть. Но то, что ради него собрали лишь часть дружины, а остальные по граду гуляют должно спесь с него сбить.
Князь ждал послов, и в ожидании склонился к одному из бояр:
— У послов слишком большая свита. Где ее лучше разместить?
— По постоялым дворам, но по лучшим, князь. За наше серебро.
Князь недовольно поморщился, но согласился. Сын самого посла, не пожелавший оставить своих воинов отправился в корчму. Его отец проводил его понимающим взглядом. Сыну всего лишь восемнадцать, и еще многого хочется.
3
Пожар дело привычное, но страшное. От одного дома может сгореть весь город. А потому и бежали к горящему дому все, от мала до велика. Бежали с баграми, ведрами, и просто. А вокруг горящего дома уже стояли княжеские кмети. Кряжистые в доспехах, с мечами наголо. Двое крепко держали Волчка, рвущегося к троим византийцам, кои тоже мечи вытащили.
Пожар успели потушить, когда подоспел князь, а с ним и посол, прослышавший про пожар.
Посол успел раньше, и заметив среди троих своего сына. Князь же оглядел хмурых кметей, утихомиренного Волчка, а потом и четыре трупа в царьградской броне, что зарубленными лежали.
— Кто? — хмуро спросил он.
— Я князь, — дерзко ответил Волчок.
— Пошто зарубил?
— Эти псы лазливые, — Волчок сплюнул. — Огнюшку опозорили, а потом Твердило зарубили.
— Откуда нам знать, что она не гулящая? — скривил губы византиец. — Так задом крутила…
Волчок взвыл и вновь принялся вырываться, синие глаза затянула пленка бешенства:
— Ты пес смердячий! Я тебе поганый твой язык…
— Хватит! — крикнул князь. — А Твердило пошто зарубили, да корчму сожгли?
— Он сам на нас с мечем кинулся, — хамить князю сын посла не посмел.
— Двоих зарубил, а потом и этот прибежал. А