Stephen King - Old dude's ticker

Стивен Кинг

*

Сердце старика

*

*

STEPHEN KING

The Old Dude’s Ticker

2000

***

 

В первые два года семейной жизни (1971-1972) я продал в разные мужские журналы около дюжины рассказов. Большую их часть купил Най Уиллден, художественный редактор журнала CAVALIER. Эти проданные рассказы стали серьезным дополнением к скудному доходу, состоявшему из зарплат, которые я получал на двух своих работах – учителем английского языка в школе и служащим в прачечной «Нью Франклин», где стирал гостиничные простыни.

То были не лучшие времена для короткого хоррор-рассказа (на самом деле не лучшие времена были для всего фантастического жанра в Америке с тех пор, как бульварное чтиво приказало долго жить), но я умудрился практически без перерыва продать довольно большое количество произведений, как для неизвестного, не имеющего агента писаки из Мэна, и, по меньшей мере, я был за это признателен.

Однако два из этих рассказов проданы не были. Оба – стилизации. Первый – современная трактовка истории Николая Гоголя «The Ring»[1] (моя версия вроде называлась «Копье»). Эта утеряна. Второй, приведенный ниже – безумное переосмысление рассказа Эдгара По «Сердце-обличитель» – сумасшедший ветеран Вьетнама, страдающий посттравматическим стрессовым расстройством, убивает своего пожилого благодетеля. Не знаю точно, что конкретно не понравилось Наю в этом рассказе (мне он был по душе), но он отправил его назад с краткой «не-наш-формат»-запиской. Я последний раз грустно взглянул на рассказ, положил его в ящик стола и занялся другими делами. Рассказ так и остался в ящике до тех пор, пока не был спасен Маршей ДеФилиппо[2], обнаружившей его в куче старых рукописей, обреченных на отправку в коллекцию моего барахла, хранящуюся в Библиотеке Рэймонда Фоглера в Университете штата Мэн.

Мне очень хотелось повозиться с рассказом – сленг семидесятых нехило устарел – но, воспротивившись импульсу, я решил оставить все как есть – отчасти с иронией, отчасти с данью уважения. Рассказ публикуется впервые, и для этого не найти лучшего места, чем NECON, который с момента своего создания был одним из лучших хоррор-журналов, всегда позволяющим отлично провести время. Если вы при чтении получили хотя бы половину того удовольствия, которое получил я, когда писал этот рассказ – значит мы оба в выигрыше. Надеюсь, лихорадочное напряжение По присутствует в истории… и, надеюсь, Мастер не слишком сильно вертится в гробу.

*

Стив Кинг

***

Ага…нервный… Я конкретно, блядь, нервный. И я такой с тех пор, как вернулся из Вьетнама. Врубаешься? Но меня не слили по дурке. То, что там происходило, не сорвало мне башню. Я вернулся из Нама[3] с башней в полном порядке, впервые в жизни. Пойми. У меня уши как радары. Я всегда хорошо слышал, но после Нама… я слышу все. Слышу ангелов в небесах. Слышу чертей в самых глубоких ямах ада. А ты говоришь, что я какой-то там ебанутый псих. Слушай, я расскажу тебе все. Думаешь, я буйно помешанный? Да посмотри – я спокойный как удав.

Точно не скажу, когда меня осенило, но идея пришла, и я уже не смог выбросить ее из головы. Думал об этом день и ночь. На самом деле придраться было не к чему. Я ничего не имел против старика. Мы были на волне. Он никогда меня не задрачивал. Да, он был при бабках, но меня это не волновало. Не после Вьетнама. Я вот думаю, может дело было в его… да, в его глазе. Иисусе, глаз как у стервятника. Бледно-голубой, с бельмом. И он выпучивал этот глаз. Понимаешь, о чем я? Когда он смотрел на меня, кровь просто стыла в жилах. Нервничал я сильно. Из-за глаза. И мало-помалу решился прикончить старика и избавиться от глаза навсегда.

Теперь слушай сюда. Думаешь, я спятил, да? А психи-то ничегошеньки не знают. Только бегают кругами, развесив слюни, и насаживают на перо всяких там нелегалов. Но ты должен въехать. Должен понять, насколько я был спокоен и сосредоточен. Я всегда был на шаг впереди, мужик. Был сверх добрым к нему целую неделю перед убийством. А каждую ночь я поворачивал ручку его двери и приоткрывал ее. Тихо? Да уж будь уверен. И когда я смог приоткрыть дверь так, чтобы в образовавшуюся дырку проходила моя голова, я сунул в эту дырку фонарик с почти полностью затемненным, кроме небольшого участка посередине, стеклом. Следишь за мыслью? А потом я засунул туда голову. Ты бы охренел, увидев, как осторожно я засовывал башку. Очень медленно, поэтому и не потревожил старика. У меня ушел час, на то, чтобы засунуть голову достаточно далеко, и увидеть его, лежащего на своем топчане. А теперь скажи мне… думаешь какой-то там псих, которого вышибли из армии по шизе, смог бы такое проделать? А? Но слушай дальше. Когда моя башка оказалась в комнате, я включил фонарик и направил его тоненький луч точнехонько в этот стервятничий глаз. И делал так семь ночей подряд, мужик, семь ночей! Можешь себе представить? Я повторял это каждую ночь, но глаз был всегда закрыт, и я не мог попасть в него. Тот еще глаз. И каждое утро я входил в спальню старика, похлопывал его по плечу и спрашивал, как спалось. Вся эта добросердечная херня. И я так вижу, тебе понятно – он был довольно таки тупой, и не догадывался, что я слежу за ним каждую ночь. Ну, слушай дальше.

На восьмую ночь я еще больше сосредоточился. Минутная стрелка на часах двигалась быстрее моей руки. А я чувствовал… четкость. Понимаешь? Готовность. Как в Наме, когда была наша очередь идти в ночной дозор. Я был как кот. Чувствовал себя первоклассно… И вот я потихоньку открываю дверь, а он, лежит там, и, наверное, спит и видит, как окучивает свою внучку. Я к чему – он ни о чем не догадывался! Смешно? Бля, да я иногда смеюсь до колик, подумав об этом. Тогда я тоже не выдержал – прыснул. Может он услышал меня, потому как начал ворочаться. Думаешь, я свалил оттуда, так? Ни фига. В его комнате было темно, как в жопе у сурка – он всегда закрывал ставни, потому что боялся наркоманов – и я знал, что сквозь дверь он не видит, поэтому я оставил ее немного приоткрытой.

Моя голова была по-прежнему просунута в щель, и я только приготовился включить фонарик, как случайно стукнул им по двери. Старик сел на кровати и заорал: «Кто здесь?!».

Я замер и прикусил язык. Понимаешь? И целый час не шевелился. Но я не слышал, чтобы он лег – сидел там, обосравшись и прислушиваясь. Использовал метод, который я применял во Вьетнаме. Многие ребята вроде меня использовали этот метод – обосраться и прислушиваться – думая о