комнате луком, глядел то в маленькое, заплетенное решоткой окошко, то на управителя Карла Карлыча. Но чаще — в окошко, так как в управителе его все раздражало, и розовое полное лицо, тщательно выбритое и припудреное, и аккуратно завитые букли^[5]) парика, и добротность сукна управительского кафтана.

— Ишь, чортов немец, — думал Агапыч, — все еще московских привычек забыть не может: каждый день морду скоблит, да парики завивает. Погоди! Поживешь с нами в тайге еще годок-другой, обрастешь, что ведмедь, как и мы…

В комнате тихо, скрипит лишь перо в руках Карла Карлыча, да шуршит бумагой под шкафом мышь. Агапычу нудно. Сосет сердце что-то, не то похмелье со вчерашнего штофа^[6]), не то тоска какая-то непонятная. И чтобы не ворошить ее еще более, решил глядеть только в окно, на оловяную рябь Белой и на заречные еловые леса.

Управитель вздохнул, засыпал написанное песком. Агапыч тоже зашевелился и, оттолкнувшись от стены, на которую опирался, встал прямее.

— Ну, што, сударь? — спросил управитель.

— Да ничего, батюшка Карл Карлыч! — ответил Агапыч, по привычке моргая при каждом слове.

Управитель взял со стола только-что написанную бумагу и, протянув ее Агапычу, сказал официально:

— Господин шихтмейстер, поглядите фее ли уф сей федомости ферно.

Агапыч поправил большие оловяные очки и забегал по строкам глазами:

Высокографскому Сиятельству, генералу-аншефу, обоих Российских орденов кавалеру и графу Ивану Захаровичу Черняеву.

ВЕДОМОСТЬ

учиненная, коликое число на Вашего Сиятельства Бельском заводе пушек и снарядов, за июль и август сего 1773 года, отлито. О том значится под сим.

Звание Число

Пушек

Осьми фунтовых……… 12　

Трех фунтовых……… 9　

Мартир^[7]) двенадцать фунтовых……… 4

Шуфла^[8]) большая………1　

Ядер в мартиры………70　

Гранат осьми фунтовых……… 100　

Картечь дву фунтовых……… 670

Управитель завода коллежский асессор

Карл Шемберг.

— Все в точности, батюшка Карл Карлыч, — отдавая обратно управителю бумагу, сказал Агапыч. — Ну и почерк же у тебя, батюшка, отменный, любому протоколисту впору. И штиль тоже ничего, легкий!

Управитель запечатал бумагу в полотняный конверт, обвязал крест на крест бечевкой, пришлепнул сургучную печать и положил его на край стола:

— Зафтра с нарочным на почту.

А затем, шаря в карманах табакерку, спросил:

— Ну, все ли у нас уф порядке?

— Кажись, все, — слава богу! Будьте здоровы, батюшка Карл Карлыч! (Управитель чихнул от понюшки). Только вот давненько я замечаю, — недовольны наши людишки-то.

— Недофольны? — скосил управитель глаза на кружевное жабо^[9]), замаравшееся в табаке. — А чем же они недофольны? Пример?

— Вот уж и не знаю, батюшка Карл Карлыч. Кажись, всем от твоей милости ублаготворены. А только вот седни утром приходят ко мне трое: Пашка Жженый — литейщик, да еще из завальщиков двое старичков, и говорят: передай, де, управителю нашу жалобу.

— Шалобу? Какую? Пример?

— Уж не знаю, как и сказать, батюшка. Переданы мы, де, говорят они, по именному указу, из казенного в партикулярное^[10]) содержание, к его сиятельству графу. И велено, де, нас содержать на таком основании, как и в казенных заводах. А поверенный его сиятельства, то-есть ты, батюшка, все штатные оклады у всех отменил, а определил задельную, которая ниже окладной. И той, де, нам платы едва на самую убогую пищу достает, а в одежде и обуви завсегда, де, претерпеваем великую нужду и убожество. И от той малодаваемой платы задолжали подушной доимкой немало…

— Фу, грязни недофольны свинь!.. Фсе?

— Еще есть, батюшка.

— Пример?

— А еще жалуются, что прикащики из этой договорной суммы наглостью своей почти по половине удерживают, принуждая в книгах расписываться в полной мере. А еще жалуются, что, когда от воли божьей или от убития при работе занемогут, то платы вы никакой им не производите.

— О, каналь! Лентяи!

— А еще жалуются…

— Дофольно! — крикнул управитель. — Фот моя сентенция^[11]): будет как я хочу! Моя фоля! А с шалобщиками поступать по закону. Пример; щалуется, — в колодки и в подфал. Понималь?

— Чего проще! Батогами еще спрыснуть не мешает» аль кнутами езжалыми. Кнут — он не мучит, добру учит. А битому псу, батюшка, только кнут покажи — испугается.

— Э, нет! — поморщился управитель, — это варварств. И потом от пребезмерного битья они болеют и не могут работать. Это на крайни слючай.

— Ну, ин ладно, — деловито ответил Агапыч, — и колодки хорошо… А только вот…

— Што, — только фот? Опять — только фот? — поморщился управитель. — Почему сразу не говоришь? Тянешь.

— Да я, батюшка Карл Карлыч, хотел сказать, как бы это вредных следствий не произвело. Всему заводскому действию приостановка макет быть.

— Почему? Пример?

— А как же. Ведь они мне сказали: передай управителю, коли к воскресенью по-нашему он не сделает, с партикулярного содержания нас не снимет, то мы после обеда в понедельник и работать бросим. Знают ведь, что мы до осеннего паводка, к первым Прасковеям^[12]) должны с пушечным казенным литьем убраться; вот и пользуются случаем!

— Оно, пожалуй, точно бунт; Известно— волчьи души, сколь не корми, все в лес глядят…

Управитель поднял к небу кулак с зажатой в ней табакеркой.

— О-о, грязная дикая сволошь! Я ей дам бунт. Господиншихтмейстер, — наказать каждого по вины состоянию. Пример: этого… как его… Шшеного под караул взять…

— Да што ты, батюшка угорел? Откуда мы караул возьмем? Всего у нас на заводе три инвалида, да и те по очереди на вышке дежурят, от пожару…

— Молшать! Шшеного под караул, сей секунд. А вы, господин шихтмейстер, старый дурак. Да, именно, старый дурак! Пример: люди бунтуют, а он только знает фодку пить. Где это фидано?

— Да ты што, батюшка Карл Карлыч, уж больно-то! Дурак, да дурак! Мне и с шихтмейстерством своим дай бог время управиться — руду догляди, печи догляди. А еще и за народом гляди. Мужик, он знаешь какой: год проживет — рог наживет, два проживет — два наживет, а как три проживет — и хозяина сбоднет. То-то и оно! А я что, сыщик, что ли?

— Молшать! Должен быть сыщик. Шиво исполнять приказание!

Агапыч пошел неспеша, но у дверей остановился, почесал поясницу и снова повернулся к управителю:

— А я, батюшка Карл Карлыч, так полагаю. Оттого наши людишки мутят, что Пугача близко зачуяли.

— Што такое? Пугача? — шагнул к нему управитель. — А што такое Пугач?

— Да Емелька же, Пугачев! Ведь и в наших краях его посланцы объявились. Близ бродят. Слышал ты чай?

— Ш-штилер!^[13]) —