- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (12) »
Макс.
— А чего радуешься?
— Праздник потому что. Три. Это праздник, — утирал он трудовой пот.
Одна голова — хорошо?
— Я — царь зверей! — оглушительно громыхнул лев. — Я иду гулять! Кто не спрятался — я не виноват! Саванна замерла на мгновение, а потом все засуетились, стараясь как можно скорее убраться из тех мест, где может пройти огромный хищник. Только пантера не шевельнулась. Она лежала высоко на ветке, свесив хвост, и никого не боялась. Обезьяны устроили шумный концерт, передавая друг другу то, что сказал лев. Птицы поднялись стаей, сделали круг в угасающем свете солнца и снова опустились в приозерных зарослях. Тишина опустилась сверху и придавила тяжелой лапой всех, кто слышал льва. Лежать, молчать, бояться! Лев шел гордо, мягко ставя лапу за лапой. Он не бежал, не спешил. Он шествовал. Все вокруг было знакомо и глубоко справедливо. Самый сильный был царем. Это справедливо. Слабые боялись и подчинялись. И это было справедливо. Зимой шел дождь. В самый разгар лета бывали засухи. Слабые от этого умирали. Сильные выживали. Мир был устроен правильно. Лев тряхнул роскошной гривой, и снова над саванной раздался его грохочущий голос: — Я иду! Я — царь зверей! Вверх он даже не глядел — что ему могут сделать какие-то птицы? И вообще, причем здесь птицы, если он — царь зверей? — Кто у нас сегодня главный? — спросила одна голова с крючковатым жутким клювом у другой. — Ты, что ли? Огромная птица напоминала гору. Только вершина была не одна, а сразу две, разделенных седловиной. На фоне этой птицы лев выглядел мышью полевкой перед ночной совой на охоте. — Ну, я, — откликнулась вторая голова. — И что? — Да вон, пищит тут, что, мол, царь… — И что? — Так командуй. А я исполню, как договаривались. — Царь, значит? — на мгновение задумалась вторая голова. — А мы есть хотим? — А мы всегда есть хотим! — Ну, тогда полетели, покушаем. Только без шума, ясно? — Обижаешь, начальник, — каркнула первая голова. Развернулись чудовищные крылья, поднявшие настоящий ураган на земле, в три скачка поднялась в небо страшная птица Рух о двух головах, лениво развернулась и, скользя по воздуху и набирая скорость, ринулась вниз. — Я иду! — кричал лев. — Ой… Я, кажется, уже лечу… — Какой-то он тощий, не находишь? — спросила первая голова, с сомнением рассматривая зажатого в когтистой лапе льва. — Тут соглашусь с тобой. Тощенький он и маленький. Отпустить его, что ли? Пусть массу нарастит сначала? — Ты сегодня командир — ты и командуй. — Ну, пусти его, пусти. Пусть подрастет немного. Завтра ты будешь командовать, а я слетаю за ним, тогда и посмотрим, не подрос ли уже. Черная тень накрыла саванну, ошеломленный лев, поджав хвост, порскнул в колючие кусты и затаился, дрожа. — Слушай, а как они всего с одной головой управляются? В нее же есть надо — когда думать-то? — Потому и не думают они. Всё жрут и жрут, — меланхолично заметила первая голова. — Это нам везет. — Это нам везет. Птица снова обратилась в гору, замершую посреди огромного континента. Одна голова уставилась на восток, другая — на запад. — Если что вкусное увидишь — скажи. — Обижаешь, начальник! Сразу и полетим!Две сосиски
День отмерялся сосисками. Две сосиски — это как раз один день. Сегодня Петр Тимофеевич обсчитался. Он решил, что уже среда, и поэтому будет футбол. По футболу тоже можно было отслеживать течение времени. Но только летом. И только по неделям. Зимой в футбол не играли. А тут вот прошли, пролезли в какую-то щель, и должны были как раз в среду ночью… И пусть, что нарушение режима получается! Пусть! Сам себе режим выдумал, сам себе его и нарушит, раз такое дело — Кубок… Но вот полез в холодильник — у него был старый, с одной дверцей, да и тот никогда не был набит битком. Петр Тимофеевич, кстати, иногда задумывался: как это некоторым места в холодильнике не хватает? Что же они туда суют-то? Ведь вот же — масла одна пачка. Мало ли, что холестерин и всякие вредности, все равно на черную горбушку, да с кофе поутру — нет ничего лучше. Сосисок килограмм… Вернее, не килограмм даже, а ровно двенадцать штук. На неделю. В воскресенье положено было что-то приготовить «правильное», настоящее, вареное или жареное. А в понедельник — опять в магазин. Так вот, полез Петр Тимофеевич за сосисками, а там оказалось еще десять штук. Нет, он не пересчитывает их постоянно. Но открыл холодильник — а там полный пакет. Отрезал две — и все равно много остается. Вот и посчитал. С теми двумя выходит десять. Значит, вторник сегодня. Не среда. А зачем ему среда, кстати? Медленно и аккуратно надрезая кончики сосисок, и сдирая полиэтиленовую прозрачную мокрую оболочку, он раздумывал: к чему же это ему нужна была среда? Ведь, вдуматься если, какая разница — среда или, скажем, понедельник? Это воскресенье отличается, потому что в воскресенье положено ему — так сам себе постановил — готовить что-то горячее и вкусное. Например, пожарить картошку. Или может даже сварить суп с вермишелью. На двух куриных ногах получается большая кастрюля супа. Хватает на все воскресенье, да еще и на понедельник и вторник, если и днем перехватить чего-то. А можно не днем, а оставить на ужин. Тогда сосиски не тратятся. И вроде как экономия получается. Так, вторник все же? Очищенные от прозрачной пленки сосиски были рассмотрены вблизи: однажды он приготовил, не посмотрев. Теперь вот проверяет всегда. Каждая надрезается примерно до половины острым кухонным ножом, который он точит раз в неделю, в субботу. Как раз к воскресенью, когда готовит «настоящую еду». Вот — точка ножа тоже вроде как отмеряет недели и дни. Но нож можно и не поточить, а вот без ужина живот возмущается. Значит, две сосиски в день — вот и расчет. Двенадцать на неделю. Закончились сосиски — верный признак, что надо что-то вкусное приготовить, а потом готовиться к походу на рынок. Магазин, конечно, ближе. Но в магазине все какое-то замороженное и серое. И цены в магазине… Петр Тимофеевич не доверял магазину, хоть тот и был рядом, а на каждом товаре был ценник с крупно нарисованной ценой. Все же на рынке, считал он, все гораздо свежее. А главное — рынок дальше. Туда надо было идти, а физические нагрузки, как говорили все врачи, просто необходимы в его возрасте. Не просто так нагрузки, а умеренные, умеренные! Утренняя зарядка тоже была обязательной. Он нашел специальный комплекс от тибетских монахов. В бесплатной газете, которую можно было взять в магазине, на последней странице кроме кроссвордов бестолковых бывало и полезное. Вот этот комплекс,- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (12) »