declining the situation. He was tempted by the resounding fame of a professor, celebrated at that time, and he, in his turn, hastened to the lecturer's chair for which he had been preparing himself, to try his eagle wings in flight. Но, кроме этой, оказались и другие причины отказа от места воспитателя: его соблазняла гремевшая в то время слава одного незабвенного профессора, и он, в свою очередь, полетел на кафедру, к которой готовился, чтобы испробовать и свои орлиные крылья. But now with singed wings he naturally remembered the proposition which even then had made him hesitate. И вот теперь, уже с опаленными крыльями, он, естественно, вспомнил о предложении, которое еще и прежде колебало его решение. The sudden death of his second wife, who did not live a year with him, settled the matter decisively. Внезапная же смерть и второй супруги, не прожившей с ним и году, устроила всё окончательно. To put it plainly it was all brought about by the passionate sympathy and priceless, so to speak, classic friendship of Varvara Petrovna, if one may use such an expression of friendship. Скажу прямо: всё разрешилось пламенным участием и драгоценною, так сказать классическою, дружбой к нему Варвары Петровны, если только так можно о дружбе выразиться. He flung himself into the arms of this friendship, and his position was settled for more than twenty years. Он бросился в объятия этой дружбы, и дело закрепилось с лишком на двадцать лет. I use the expression "flung himself into the arms of," but God forbid that anyone should fly to idle and superfluous conclusions. These embraces must be understood only in the most loftily moral sense. Я употребил выражение "бросился в объятия", но сохрани бог кого-нибудь подумать о чем-нибудь лишнем и праздном; эти объятия надо разуметь в одном лишь самом высоконравственном смысле. The most refined and delicate tie united these two beings, both so remarkable, forever. Самая тонкая и самая деликатнейшая связь соединила эти два столь замечательные существа навеки. The post of tutor was the more readily accepted too, as the property-a very small one-left to Stepan Trofimovitch by his first wife was close to Skvoreshniki, the Stavrogins' magnificent estate on the outskirts of our provincial town. Место воспитателя было принято еще и потому, что и именьице, оставшееся после первой супруги Степана Трофимовича, - очень маленькое, -приходилось совершенно рядом со Скворешниками, великолепным подгородным имением Ставрогиных в нашей губернии. Besides, in the stillness of his study, far from the immense burden of university work, it was always possible to devote himself to the service of science, and to enrich the literature of his country with erudite studies. К тому же всегда возможно было, в тиши кабинета и уже не отвлекаясь огромностью университетских занятий, посвятить себя делу науки и обогатить отечественную словесность глубочайшими исследованиями. These works did not appear. But on the other hand it did appear possible to spend the rest of his life, more than twenty years, "a reproach incarnate," so to speak, to his native country, in the words of a popular poet: Исследований не оказалось; но зато оказалось возможным простоять всю остальную жизнь, более двадцати лет, так сказать, "воплощенной укоризной" пред отчизной, по выражению народного поэта: Reproach incarnate thou didst stand Erect before thy Fatherland, O Liberal idealist! Воплощенной укоризною............................................. □ □Ты стоял перед отчизною, □□Либерал-идеалист. But the person to whom the popular poet referred may perhaps have had the right to adopt that pose for the rest of his life if he had wished to do so, though it must have been tedious. Но то лицо, о котором выразился народный поэт, может быть, и имело право всю жизнь позировать в этом смысле, если бы того захотело, хотя это и скучно. Our Stepan Trofimovitch was, to tell the truth, only an imitator compared with such people; moreover, he had grown weary of standing erect and often lay down for a while. Наш же Степан Трофимович, по правде, был только подражателем сравнительно с подобными лицами, да и стоять уставал и частенько полеживал на боку. But, to do him justice, the "incarnation of reproach" was preserved even in the recumbent attitude, the more so as that was quite sufficient for the province. Но хотя и на боку, а воплощенность укоризны сохранялась и в лежачем положении, - надо отдать справедливость, тем более что для губернии было и того достаточно. You should have seen him at our club when he sat down to cards. Посмотрели бы вы на него у нас в клубе, когда он садился за карты. His whole figure seemed to exclaim Весь вид его говорил: "Cards! "Карты! Me sit down to whist with you! Я сажусь с вами в ералаш! Is it consistent? Разве это совместно? Who is responsible for it? Кто ж отвечает за это? Who has shattered my energies and turned them to whist? Кто разбил мою деятельность и обратил ее в ералаш? Ah, perish, Russia!" and he would majestically trump with a heart. Э, погибай Россия!" - и он осанисто козырял с червей. And to tell the truth he dearly loved a game of cards, which led him, especially in later years, into frequent and unpleasant skirmishes with Varvara Petrovna, particularly as he was always losing. А по правде, ужасно любил сразиться в карточки, за что, и особенно в последнее время, имел частые и неприятные стычки с Варварой Петровной, тем более что постоянно проигрывал. But of that later. Но об этом после. I will only observe that he was a man of tender conscience (that is, sometimes) and so was often depressed. Замечу лишь, что это был человек даже совестливый (то есть иногда), а потому часто грустил. In the course of his twenty years' friendship with Varvara Petrovna he used regularly, three or four times a year, to sink into a state of "patriotic grief," as it was called among us, or rather really into an attack of spleen, but our estimable Varvara Petrovna preferred the former phrase. В продолжение всей двадцатилетней дружбы с Варварой Петровной он раза по три и по четыре в год регулярно впадал в так называемую между нами "гражданскую скорбь", то есть просто в хандру, но словечко это нравилось многоуважаемой Варваре Петровне. Of late years his grief had begun to be not only patriotic, but at times alcoholic too; but Varvara Petrovna's alertness succeeded in keeping him all his life from trivial inclinations. Впоследствии, кроме гражданской скорби, он стал впадать и в шампанское; но чуткая Варвара Петровна всю жизнь охраняла его от всех тривиальных наклонностей. And he needed someone to look after him indeed, for he sometimes behaved very oddly: in the midst of his exalted sorrow he would begin laughing like any simple peasant. Да он и нуждался в няньке, потому что становился иногда очень странен: в средине самой возвышенной скорби он вдруг зачинал смеяться самым простонароднейшим образом. There were moments when he began to take a humorous tone even about himself. Находили минуты, что даже о самом себе начинал выражаться в юмористическом смысле. But there was nothing Varvara Petrovna dreaded so much as a humorous tone. Но ничего так не боялась Варвара Петровна, как юмористического смысла. She was a woman of the classic type, a female Maecenas, invariably guided only by the highest considerations. Это была женщина-классик, женщина-меценатка, действовавшая в видах одних лишь высших соображений. The influence of this exalted lady over her poor friend for twenty years is a fact of the first importance. Капитально было двадцатилетнее влияние этой высшей дамы на ее бедного друга. I shall need to speak of her more particularly, which I now proceed to do. О ней надо бы поговорить особенно, что я и сделаю. III III There are strange friendships. The two friends are always ready to fly at one another, and go on like that all their lives, and yet they cannot separate. Есть дружбы странные: оба друга один другого почти съесть хотят, всю жизнь так живут, а между тем расстаться не могут. Parting, in fact, is utterly impossible. The one who has begun the quarrel and separated will be the first to fall ill and even die, perhaps, if the separation comes off.