глаза, тащил дохлых мух, тащил зерна, кусал, отравляя муравьиной кислотой, мелких козявок.

Каждый вечер гудение и удары прекращались. Каждое утро они начинались снова. Но муравейник все меньше и меньше страдал от тряски. Все слабые места в нем были надежно укреплены. Все меньше и меньше муравьев оставалось дома, чтобы исправлять повреждения. Все больше муравьев уходило за добычей.

Как-то раз встретился Рыжий с двумя маленькими черными муравьями. Черные муравьи меньше ростом и слабее рыжих лесных муравьев. Обычно они не ввязываются в битву с ними и уступают добычу врагам. Но теперь они волокли порядочный кусок червя. Кроме того, их было двое, да они чувствовали близость своих товарищей. Когда Рыжий подбежал к ним, они зашевелили усиками и широко раскрыли челюсти. Их вид показывал, что добычу без боя они не отдадут.

Рыжий на минуту остановился. Но он недолго колебался. Наклонив голову, он ринулся на черных муравьев и оторвал у одного из них лапку.

Черный укусил Рыжего в голову. Рыжий снова перешел в наступление. Он так сильно рванул черного за голову, что она почти оторвалась. Тут же Рыжий обрызгал врага муравьиной кислотой. Черный муравей свалился под травинку. Он судорожно шевелил челюстями.

В этот же миг Рыжего укусил в брюшко другой черный муравей. Враги сцепились.

Рыжий был крупнее и сильнее черного. Но он был уже ослаблен битвой.

Все же ему удалось оторвать у врага ногу и сильно помять ему брюшко.

Прошло несколько минут. Оба врага лежали рядом — ослабленные и израненные. Кусочек червя — причина раздора — лежал тут же. Он еще был жив, трепетал, извивался, силясь ползти.

Первым очнулся черный. Он пополз на четырех лапках, волоча брюшко, прочь, подальше от поля битвы. Рыжий потащился за врагом. Он был сильнее — даже и израненный. Ему удалось догнать и одолеть черного.

Рыжему досталась великолепная добыча. Но он не мог один перетащить ее в муравейник. Схватившись за кусок червя, он поволок было его к муравейнику, но ползти ему было очень трудно.

Он сделал всего несколько шагов, как на него напали три черных муравья. Рыжий не заметил, как враги подбежали к нему — он почувствовал укус.

Бросив червя, он начал защищаться.

Плохо пришлось бы Рыжему, если бы поблизости не оказалось нескольких рыжих муравьев. Они приняли участие в сражении, и вскоре от черных остались только истерзанные комочки.

Однажды, бродя вблизи лесной опушки, Рыжий очутился возле дома, стоявшего под высокой сосной. Рыжий взобрался вверх по стене, проник через щель окна и оказался на подоконнике.

Возле окна стоял стол, а на столе была открытая сахарница. Рыжий залез в сахарницу и лизнул сахар. Вкусно! Схватив одну из крупинок сахара, он пополз по подоконнику, выбрался наружу и отправился в свой муравейник.

В муравейнике добыча понравилась. Рыжий снова отправился за сахаром. А за ним увязались еще с пяток муравьев.

Скоро муравьи добрались до домика, проникли на подоконник. Нагруженные сахарными песчинками, они вернулись в муравейник.

В муравейнике очень многие попробовали сахар. Он нравился решительно всем. И в третий раз уже целая колонна муравьев двинулась в путь за сахаром.

Муравьи только и делали теперь, что устраивали сахарные набеги. Целые вереницы их шли за сахарным песком. Одни возвращались назад в муравейник с грузом сахара, другие занимали их место. Множество муравьев сновало по подоконнику. Скоро в сахарнице сахара заметно поубавилось.

3. РАЗГОВОР ДЯДИ С ПЛЕМЯННИКОМ. — КТО ВОР? — БЕЛЫЕ МЕТКИ НА СПИНЕ. — КЛЕЕВАЯ ПРЕГРАДА И ЗЕМЛЯНОЙ МОСТ. — НАПРАСНЫЕ УСИЛИЯ

— Миша, зачем ты столько сахару ешь? Зубы испортишь.

— Да я, дяденька, совсем мало сахару взял. Всего только одну ложечку.

— Так куда же он делся? Была целая сахарница, а осталось на донышке.

— Не знаю…

— Гм… Не сам же он ушел? Все было заперто, окно закрыто… Признавайся, Миша, — твой грех?

— Да не брал я…

— Чудно… Ну, да завтра выслежу я вора. Благо праздник, на работу не идти.

Такой разговор происходил у Пахомыча с его племянником Мишей.

Миша — шустрый мальчик. Зимой он учился в школе, а на лето Пахомыч взял его к себе:

— Пусть парень отдохнет на свежем воздухе.

Миша по нескольку часов в день проводит на стройке. Видит, как громадные молоты глубоко вбивают толстые сваи для будущей плотины.

Когда-то сваи вбивались руками. Возьмутся человек пятнадцать-двадцать за веревки от «бабы». Найдется запевала, который затянет «Дубинушку». Слушают его все, а как дойдет он до слов — «Эй, дубинушка, ухнем!» — тянут веревки.

Поднимется кверху тяжелая «баба», с размаху грохнется, ударит по свае и вгонит ее сантиметров на пять в землю. Еще удар, еще… Гудит и дрожит земля.

Тяжела «баба»! Раз двадцать-тридцать ударят рабочие и устанут. Вздуются жилы на руках и на шее. Крупные капли пота нависнут на лбу. В груди воздуха не хватает. Кричит запевала:

— Шабаш!

Бросят веревки рабочие, отдохнут минут десять. А там — снова затянет запевала:

— Англичанин мудрец…

Машина управляется куда лучше людей. Она не устает, ей не нужно отдыхать. Подай ей топливо и воду, смажь — вот и все.

Стоит часами Миша у парового молота. Любуется, как ловко вгоняет он в землю сваю за сваей.

Это строилась электрическая станция. От ударов молота тряслась земля. Оттого-то и страдали муравьи — для них толчки почвы были настоящим землетрясением…

Миша остался утром дома. Он хотел узнать, кто ворует сахар.

Ждать пришлось недолго. Скоро на подоконнике появился отряд муравьев. Среди них был и Рыжий. Муравьи направились к сахарнице, и каждый из них взял по крупинке сахара.

— Дядя! — закричал Миша и захлопнул крышку сахарницы. — Скорее! Я поймал воров.

— Какие там воры среди бела дня? — заворчал Пахо-мыч.

— Иди! Скорей!

Пахомыч подошел к столу.

— Ну, где они, твои воры?

— А вот — муравьи. А ты думал — я…

Пахомыч примирительно сказал:

— Ладно, сам вижу — ошибся. А ведь нехорошо, что муравьи у нас завелись. Покою от них не станет…

— Закроем сахарницу… Что они тогда делать будут?

— Вот что! Убей ты этих муравьев… А подоконник давай жидким варом смажем.

— Хорошо, дядя. Только не нужно убивать муравьев. Я их белой краской помечу — всегда их потом узнаю, если увижу.

Пока Миша возился с краской, в сахарнице беспорядочно сновали муравьи. Там было темно, муравьи не могли найти выхода. Наконец крышка поднялась. В сахарнице стало светло.

Как только крышка