подсадили на серую пыль. Анализы взять не успел, но актуальные слепки ауры могу передать.

- Чуть позже. Для начала объясни, за каким кхалом ты устроил перестрелку у Источника?

- Честно? Испугался. Мне доводилось видеть, на что способны големы Древних, а тут - целая волна таких прёт, куда деваться было?

- Поздравляю, ты героически одолел армию безоружных уборщиков и мелких ремонтников. Можешь гордиться. Я, например, уже весь тобой горжусь - заметно?

- Не смешно. Сначала големы толпой валят, потом хозяйка Источника самолично заявляется и с ходу лезет морду бить.

- А теперь представь себя на её месте. Кто-то уничтожает весь выводок големов, а потом, не заморачиваясь на расчистку площадки, ходит прямо по костям. Насколько знаю психологию кицурэ - более самоубийственный способ плюнуть им в душу ещё постараться придумать надо. Я ведь предупреждал тебя, чтоу них особый пунктик в головах в отношении мёртвых, что своих, что чужих.

- Прости, Источник последний разум развеял. Столько силы, и вся ничейная. Ты бы удержался?

- До сих пор осечек не было, и вряд ли предвидятся в сколь-либо обозримом будущем. Ладно, слепки ауры скинешь, с коллегами посмотрим. Прими координаты ещё одного Источника, там варианты чисты на ближайшие несколько лет.

- Это всё?

- Нет, Дорангай. Ещё задание тебе будет. Подумай, как исправлять будешь свои проблемы. Дров наломано изрядно, рано или поздно поймут, каким образом мы связаны, и к этому моменту лучше иметь очищенное имя. Теперь всё. Можешь идти.

- Хорошо, отец.

Залив Аб-Хатраш, западная оконечность континента Канненхаор

Территория прибрежного леса

Агамай Цептек, приор-эмиссар

Первой неладное почуяла стая хосков - и искажённые предпочли убраться как можно дальше и быстрее от места, вызывавшего запредельный ужас.

Следом за ними врассыпную кинулись обитатели леса. Единой волной, без разбора на хищников и травоядных, словно там, в лесной глуши, бушевал невидимый пожар, одинаково опасный для всех.

Не все успели покинуть опасную зону - с момента её первых проявлений в виде низкочастотных пульсаций звуковых волн до треска деформируемого пространства прошло чуть меньше двух минут.

Метрика словно взбесилась: нарушая саму глубинную связь мироздания, чудовищная сила выдавливала себя в этот мир. Плыла действительность, рвались и срастались вновь уже в совершенно непредставимых конфигурациях связи пространства и времени, и вновь рвались, разлетались осколками первоматерии - слишком маленькими и слишком короткоживущими, чтобы нанести серьёзный вред экосфере.

Окажись поблизости разумный, способный видеть мерность пространства, он узрел бы правильную полусферу, растущую на краю непроходимого леса. Поверхность её топорщилась мириадами колючих длинных протуберанцев - словно живые, они нашаривали в окружающей реальности микротрещины, вкручивались, врастали в них, укрепляли свои собственные связи и якоря, синхронизируя собственный кусок реальности с реальностью Эрдигайла.

Спустя пять с небольшим минут поверхность пузыря деформированного пространства пошла крупной рябью, вспухла асимметричными острыми волнами - и лопнула.

Громкий хлопок - и к центру аномалии устремился ветер: слишком большой фрагмент пространства перестал существовать, растворился в шторме взбесившихся глубинных связей, - и вместо него остался только вакуум. Порывы ветра, рвущиеся к центру области резко упавшего давления, были настолько сильны, что с корнями выворачивали остатки деревьев, срывали целые пласты перегноя и почвы, и гнали эту опасную тучу в аномалию.

Ещё через некоторое время перевозбуждённая, потревоженная вторжением извне метрика успокоилась, давление выровнялось - и только шрам на лице леса напоминал о произошедшем.

Резко возросший при появлении аномалии радиационный фон стремительно пошёл на убыль, в считанные минуты вернувшись в норму.

Курган в самом центре лопнувшей полусферы, состоящий из веток, корней, земли, перегнивших листьев тушек животных и птиц, словно взорвался изнутри, за несколько секунд обратив свою плоть сначала в облако невозможно мелкой пыли, а затем пыль - в маслянисто-чёрные, крупные капли жижи.

На месте кургана, окружённая тягучими, не подчиняющимися физике каплями, стояла худощавая антропоморфная фигура.

Гладкая, приятного серовато-синего оттенка кожа не была скрыта никакой одеждой, на ней нельзя было рассмотреть поры или растительность. Существо не имело лица - лишь там, где у людей расположены глаза, можно было найти слегка утопленные вглубь ямки. Ни орудиями труда, ни какими-либо внешними половыми признаками фигура не располагала.

Безволосая голова медленно повернулась из стороны в сторону, существо подняло перед собой ладонь - и на неё из сгиба кисти буквально выплеснулся продолговатый цилиндрообразный предмет.

Склонив голову к плечу, существо свободной рукой сделало несколько плавных пассов - и чёрная жидкость, повинуясь движениям, стала стекаться к нему, подниматься по ногам вверх, впитываться в открывшиеся поры на предплечьях и спине.

Несколько мгновений спустя ни одной капли жижи не осталось на новосозданной поляне.

Фигура делает первые шаги. Они неточны, поначалу она едва не заваливается то в одну, то в другую сторону, но с каждым пройденным метром ещё шаг становится твёрже, а движения увереннее.

Существо замирает, вслушиваясь в царящую тишину, и, кивнув само себе, уверенным, стелющимся шагом невероятно быстро направляется в ту сторону, где скрылась стая объятых первобытным ужасом хосков.

Оно их нагнало в одиннадцати километрах от аномалии - стая, посчитав, что находится уже на безопасной дистанции, привольно заняла крохотную полянку на склоне кустистого холма, готовая в любой момент сорваться на охоту.

Существо, поднявшись на вершину холма, сжало в узкой четырёхпалой руке цилиндр. Провалы в лице были устремлены именно на то место, где осели хоски, и густые непролазные кусты ростом в очень высокого человека его взгляду никак не мешали.

Оно поднесло цилиндр к нижней трети головы, и короткая странная ахроматическая мелодия неведомым образом вспорола пространство, накрыла хосков серией команд, намертво вшитых в саму их суть.