расположен Новгардус. В Атласе Медичи, датируемом 1351 годом, на впадающей в Балтийское море реке Ну стоит город Ногардо, Ногардия или Ногерадо.

Несмотря на ослабление связей Руси с Западом в период феодальной раздробленности и татарского ига, в Европе о ней знали даже в глухую пору XIII–XV веков. За этот период насчитывается не один десяток западных авторов, у которых можно встретить сведения о Руси, некоторые из них упоминают и Новгород.

В XV веке начинается накопление географических и этнографических сведений о России и распространение информации о ней в европейских странах купцами, монахами и дипломатами. Наиболее оперативной была информация купцов, носившая не только торгово-экономический, но и политический характер. Обладавшие профессиональной наблюдательностью, купцы иногда выступали в роли авторов хроник, составителей разговорников и словарей, то есть распространяли и культурную информацию.

К началу XV века относятся первые западноевропейские изобразительные материалы о Новгороде. Они представлены резьбой на скамье купцов, торговавших с Новгородом в церкви Св. Николая в Штральзунде (ок. 1400 года). На резных досках представлены основные новгородские промыслы, продукты которых шли на экспорт: пушной промысел и бортничество. По мнению Е.А. Рыбиной, явления новгородской хозяйственной жизни представлены здесь довольно наглядно. Изображенные на фризе лук и стрелы в руках охотников аналогичны тем, что обнаружены при археологических раскопках.

Резчик смог представить также бортничество, хотя этот вид пчеловодства не был известен в Западной Европе и на побережье Балтийского моря. На второй доске представлен бортник; он стоит под деревом, в котором он долбит топором дупло. В таких дуплах в лесных деревьях на высоте пять-шесть метров жили пчелиные семьи. Это свидетельствует о том, что устные описания этих событий о русских торговцах и ганзейских коммерсантах дошли до резчика в Штральзунд. Подобная резьба с изображением торговцев мехами сохранилась в соборе в Любеке.

Первое целостное и довольно достоверное описание Новгорода принадлежит фландрскому рыцарю, советнику и камергеру герцога Бургундского Гильберу де Ланнуа. «Чтобы увидеть мир» (pour voir monde), он много путешествовал по Азии и Европе и в 1413 году из Ливонии через Нарву приехал на Русь, чтобы посетить Новгород и Псков. В Новгороде Ланнуа пробыл девять дней, здесь он пользовался свободой передвижения, которой позже у иностранцев уже не было. Благодаря этому он познакомился с повседневной жизнью города и получил информацию о нем от местного осведомителя, русского или немца по происхождению.

Как отметил В.О. Ключевский, «первое место между городами Московского государства после столицы в XVI веке принадлежало Новгороду Великому. Ланнуа застал его таким, каким он был в лучшее время своей жизни, и описал его наружный вид». В своих мемуарах «Путешествия и посольства» Ланнуа не только описал внешний вид Великого Новгорода, но и зафиксировал весьма важные детали, характеризующие его политико-административное устройство и жизнь горожан:

Великий Новгород — удивительно большой город, он расположен на большой равнине, окруженной большими лесами, и находится в низкой местности среди вод и болот. Посреди упомянутого города течет большая река по имени Волхов. Город обнесен плохими стенами, сделанными из плетня и земли, тогда как башни каменные. Этот город независим и имеет общинное правление. Здесь есть епископ, который представляет как бы начальника. И содержат они, равно как и все прочие русские в Руси, которая очень велика, христианскую религию по своему обряду, такому же, как у греков. Они имеют замок, расположенный на берегу упомянутой реки, и в нем соборная церковь Св. Софии, которую они почитают, и там живет их упомянутый епископ.

Внутри упомянутого города живет много больших сеньоров, которых они называют боярами, и там есть такие горожане, которые владеют землей в 200 лье^[1] длины, богаты и могущественны удивительно. И не имеют русские Великой Руси других властителей, кроме этих бояр, выбираемых по очереди так, как этого хочет община. Монета их состоит из кусков серебра, весящих около 8 унций^[2] — без оттиска, потому что вовсе не куют золотой монеты, а мелкая монета состоит из мордок белок и кун. Они имеют в своем городе рынок, на котором продают и покупают себе женщин, имея на это право (но мы, истинные христиане, не осмелились бы сделать это никогда в жизни), и покупают своих женщин одну вместо другой за кусок или за два серебра как сойдутся — так, чтобы один дал достаточно другому. Они имеют двух начальников: тысяцкого и посадника, которые и управляют сказанным городом. Эти правители возобновляются из года в год. И там я был у упомянутых епископа и сеньоров.

Женщины носят волоса, заплетенные в две косы, висящие сзади на спине, а мужчины — одну косу. Я был девять дней в этом городе, и упомянутый епископ присылал мне каждый день более 30 человек с хлебом, мясом, рыбой, буковыми орехами, перцем, пивом и медом, а вышеупомянутые тысяцкие и посадники дали мне обед самый странный и самый удивительный из всех, виденных мною когда-либо. В ту зиму было так холодно, что занимательно было бы рассказать о стужах, которые там были, потому что мне приходилось ехать в стужу.

Одно из чудес, производимых холодом, состояло в том, что когда проезжали по лесам, слышно было, как деревья трескаются и раскалываются сверху донизу от мороза. Там случается видеть, как замерзшие глыбы конского помета разлетаются вверх от мороза. И когда ночью приходится спать в пустыне, то мы находили свою бороду, брови и веки обмерзшими от дыхания человеческого и полными льдинок, так что, проснувшись, едва можно открыть глаза.

Другое чудо я видел: я поставил глиняный горшок, наполненный водой и мясом, утром на огне, на одном озере в пустыне; в одно и то же время я видел, как вода кипит на одной стороне и мерзнет на другой.

Еще иное чудо от холода я видел там: две серебряные чашки, весящие три троасские марки^[3], которыми я набирал воду для питья в одном озере, подо льдом одной ночью, в то время, когда я держал их в моих теплых руках, примерзли к моим пальцам, и когда я их опорожнил, я вложил одну в другую, они смерзлись от мороза так, что при поднятии одной приподнималась и другая.

Зимой не продают на рынке Великого Новгорода ничего живого: ни рыбы, ни мяса поросят, ни бараньего мяса, ни птицы никакой: это убито и заморожено. И во всей этой стране водятся зайцы, совершенно белые зимой и совершенно серые летом.

Все сеньоры Великого Новгорода владеют 40 тысячами конницы и бесчисленной