наличествовало. У первой же компании выяснили где именно — у «Ракеты». В принципе, баночное пиво постоянно водилось в любой кафешке, но большинство отдыхающих предпочитало бочковое, потому как изрядно дешевле.

На Ольшу и Ритку все пялились — мужики голодно, женщины — с завистью. Девчонки давно привыкли. Нельзя сказать, что Глеб с Юриком особо радовались этому, однако вид оба сохраняли гордый и снисходительный. Кому не станет приятно, когда рядом шагает симпатичная девчонка с лицом и фигурой голливудской кинозвезды, загорелая до бронзы, а ты еще вдобавок точно знаешь, что она не полная дура, как большинство красавиц, но и не дремучая интеллектуалка, скучная и занудливая? Пока ребята, пристроившись в очередь, ожидали живительной пенной влаги, Ольша с Риткой сунулись в кафе-стекляшку здесь же, у «Ракеты». Посетителей было немного, всего с десяток. Последнее время подобных стекляшек развелось по всему побережью без счета, не то что пять лет назад. Несмотря на внушительное количество курортников очереди у стоек кафе и баров как-то сами собой рассосались. Да и цены многих устрашали: мороженное — пятерка, стакан «Массандры» — двадцатник, а банка паршивого баварского пива — сорок гривен!

Ольша скользнула глазами по уставленным разноцветными и разнокалиберными бутылочками полкам. Кола, оранж, лайм, «Траминер», «Гратиешты», красная «Варна», мускат «Ливадия», «Южное игристое»… Еще сухенькое что-то, кажется, феодосийский «Сильванер». Четыре сорта пива плюс николаевское бутылочное. Ритка рылась в сумочке-ксивнике, носимой на поясе.

И тут что-то заставило Ольшу обернуться, странный зуд между лопатками, словно в спину ей уперся тяжелый внимательный взгляд. Открытая дверь сияла в полутьме стекляшки ослепительным восклицательным знаком. Подкатила серо-зеленая иномарка, поблескивая и искрясь в лучах солнца. Мутные тонированные стекла не позволяли разглядеть сидящих в салоне.

Закругленная дверца машины знакомо уползла вверх, на крышу. У Ольши захватило дух. Дальнейшее происходило, словно в замедленном кино.

Вышли двое — одинаково рослые, загорелые, в сланцах-вьетнамках, истертых шортах, легкомысленных майках с трафаретными ухмыляющимися рожами, озорных панамках-колокольчиках вызывающе красного цвета и одинаковых зеркальных очках.

Ритка, застывшая у стойки, машинально посторонилась. Бармен угодливо заулыбался:

— Привет, ребята! Как обычно?

— Ага… — отозвался один из парней, поправив очки, и осекся. — О! Мускат! Ящик!

Бармен свистнул подручным; ящик вина и две упаковки пива тут же вынесли и погрузили в машину.

— Ну, и здесь по бутылочке… — вздохнул второй.

Две запотевших «Дак Гессер» вкрадчиво возникли на стойке.

— Три шестьсот, — объявил бармен.

На стойку шлепнулись восемь кредиток по пятьсот гривен с лихим гетманом Петром Сагайдачным. Бармен сгреб все и рассыпался в благодарностях. О сдаче речь, видимо, не шла.

Второй парень стянул очки, и Ольша убедилась, что именно он подвозил ее к Глебу в новогоднюю ночь.

— Привет, — сказала Ольша улыбнувшись и шагнула вперед. — Ты меня помнишь?

Парень прищурился и посмотрел в ее сторону.

— Ну, привет…

На стойку легла еще одна кредитка.

— Хью, выдай им чего попросят…

Одинаковым движением парни вернули пустые бутылки на стойку, переглянулись и вышли из кафе. Дверцы машины плавно встали на место и серо-зеленое искрящееся чудо унеслось в сторону молдавских баз.

Ольша потерянно глядела вслед. Зато Ритка не растерялась.

— Два муската и по мороженому!

Бармен мигом соорудил в белых пластиковых вазочках две маленьких зимы с сиропом и шоколадом, а бутылки с вином заботливо упаковал в плетеную корзинку с затейливой ручкой. Сдачу требовать не решилась даже Ритка.

Девушки заняли дальний столик. Ольша не могла прийти в себя.

— Кто это, Оль? — любопытство Ритки нетрудно было понять. Но вот попробуй ответь на этот простой вопрос!

Ольша вздохнула:

— Еще не знаю. Помнишь Новый Год? Когда я с балкона заявилась?

Ритка кивнула. Ольшиной истории с летающей машиной никто, конечно же, не поверил. А придумать она ничего не смогла. Да и не пыталась.

Ольша сонно ковырялась в мороженом. Узнал ее тот парень? Или просто кинул кредитку, чтоб отвязаться?

Этот вопрос мучил ее два последующих дня.

Чудо-машину она снова увидела ранним утром. На «Черноморце», у телефонов межгорода. Большинство курортников еще спали, несколько жаворонков торопливо похмелялись в буфете. Жестяные ведра громкоговорителей уныло разразились новостями.

Ольшин знакомый стоял, привалившись плечом к окрашенной в бодро-зеленый цвет будке; его приятель звонил, нервно постукивая свободной монеткой по стеклу.

Сердце почему-то заколотилось сильнее, Ольша удивилась и рассердилась одновременно. Вскинула голову, подошла поближе.

— Привет!

Парень склонил голову. Выражение его глаз осталось невыясненным: очки он, видимо, снимал лишь в исключительных случаях.

— Ты помнишь новогоднюю ночь? Машину, поданную к балкону?

Две зеркальных капли продолжали отражать Ольшу.

— Ну?

— Я верила, что мы еще встретимся.

Парень пожал плечами без следов выражения на лице. Это было до жути странно, лицо вообще без выражения!

— Это та самая машина? — спросила Ольша, чтобы не молчать.

Парень ответить не успел; его дружок повесил трубку и обернулся, оценивающе разглядывая Ольшу. Впрочем, смотрел он вполне дружелюбно, без цинизма.

Ольша смутилась; смутилась до того, что уронила книгу, которую читала с утра. Ветер зашелестел страницами, мягкой лапой вытащил закладку — мгновенную фотографию. С неделю назад пристал к Ольше какой-то заезжий монстр-воротила. В ресторан водил, сфотографироваться вместе заставил. Насилу отвязалась. А потом вместо закладки фотка эта под руку подвернулась.

Ольша присела одновременно с парнем. Тот подобрал книгу, мельком взглянул на фотку…

И замер.

— Ты его знаешь?

Ольша растерялась.

— Немного…

— Где живет?

— В «Лазурном»…

— Поехали!

Ольшу бережно взяли за локоть.

В салоне было прохладно, пахло перегретой пластмассой и ландышами. Днем панель управления выглядела не менее загадочно, чем в ту памятную ночь.

— Как тебя зовут?

— Ольша…

Бесшумно развернувшись, машина устремилась к воротам по узкой аллее.

Ольша набралась храбрости:

— А вас как?

Знакомый парень с готовностью ответил:

— Я — Сеня. Сеня Бисмарк. А это — Енот.

— Енот? — не поняла Ольша.

Сеня рассмеялся.

— Это прозвище. Вообще его Олегом кличут.

За