маразматиков: кто завладеет телом Ленина, тому суждено продолжить дело Ленина. Претенденты плотным кольцом окружали усохший предмет борьбы, словно повивальные бабки, а позади уже стояли собранные по команде Дзержинского патологоанатомы, танатологи, биохимики, прозекторы. Чуть поодаль маячила фигура скульптора Сергея Меркурова, снявшего с вождя посмертную маску. Троцкого не было. Он решительно возражал против бальзамирования, поэтому Сталин послал ему в Сухуми телеграмму с ложным указанием даты похорон. Против были и Каменев с Крупской, требовавшей, чтобы ее партийного мужа похоронили по-человечески - в земле. Но их никто не слушал.

В итоге принята была точка зрения железного Феликса, до дрожи боявшегося, что тело Ленина ускользнет от него, как однажды ускользнула Ванда. Он одержал победу над соратниками, но проиграл свой последний роман с революцией.

Провокаторы всех стран

«Железным» Феликс Эдмундович все-таки сделался даже в глазах Ленина и Крупской, чему свидетельством - анекдот мемуаристов: «Владимир Ильич говорит Крупской: «Надюша, что это у нас в Кремле за гьёхот такой?» Надежда Константиновна успокаивает вождя: «Пустяки, Володи, не бери в голову. Это «Железный Феликс» с лестницы упал».

В молодости Дзержинский мечтал стать католическим священником, склоняясь к иезуитству. Но скрытая его ненависть к России и русским «взопрела» на отравленном поле униатства, доныне культивируемом Польшей на Западной Украине. В зрелые годы он уже не стеснялся затрагивать эту болезненную тему: «Я помню вечера в нашем маленьком имении Дзержиново Ошмянского уезда (ныне это Гродненская область Белоруссии). Мать при свете лампы рассказывала о преследовании униатов, о том, как в костеле заставляли петь молитвы по-русски; помню ее рассказы о том, какие тяготы терпело население, каким оно подвергалось гонениям, как донимали налогами и т. д. Это стало решающим мотивом для меня, повлиявшим на выбор пути, по которому я иду».

Вот так, значит. Мечтал о сутане ксендза, а надел шинель «пролетарского якобинца», злоупотреблявшего кокаином. Не с лестницы он упал, а как с дуба рухнул, когда узнал, что любимчик Ленина, член ЦК РСДРП, руководитель думской фракции социал-демократов, земляк и единомышленник ФЭДа - Роман Вацлавович Малиновский с 1910 года являлся секретным сотрудником царской охранки, действовавшим под агентурным псевдонимом «Икс». Провокатор был посвящен в «тайное тайных» - подбор и расстановку агентов ЦК в России. С июля 1910-го по сентябрь 1913-го только в Московское охранное отделение Малиновский направил 88 обширных доносов.

Пусть большевики не догадывались о его роли в те годы, но ведь обязаны были поинтересоваться, кем агент «Икс» был до вступления на политическое поприще. А был он заурядным вором-рецидивистом, трижды судимым за кражи со взломом. Уму непостижимо, но тексты своих речей в Думе, подготовленных, как правило, Лениным, Зиновьевым или еще кем-то из видных большевиков, Малиновский представлял для просмотра и редактирования вицедиректору департамента полиции МВД Виссарионову.

Это похоже на дурацкий анекдот, но это быль: Ленин пишет речи для вора-рецидивиста, которого департамент полиции сделал депутатом 4-й Думы, а его вице-директор правит тексты Ленина. Поразителен и другой факт. Разоблачил провокатора заместитель (тогда - товарищ) министра внутренних дел генерал-лейтенант Джунковский. Он считал «паскудством и безобразием» депутатство сексота, и 7 мая 1914 года сдал его председателю Думы Родзянко. Уже 8 мая Малиновский поспешно сложил с себя полномочия «народного избранника», получил годовое жалованье в размере шести тысяч рублей и отбыл в Австрию. По приезде явился к Ленину и после задушевной пивной беседы был оправдан партийным судом «за недостаточностью улик». В 1918 году он опрометчиво вернулся в Россию. Дзержинскому улик хватило: 6 ноября 1918 года Малиновский был расстрелян. Не исключено, что лично «Железным Феликсом», принявшим для укрепления духа хорошую дозу «кокса».

Большую часть архивов III отделения сожгли в ходе Февральской революции сами революционеры, опасавшиеся нечаянного разоблачения. Но и того, что осталось, достаточно было, чтобы помрачилось сознание многих большевиков, не исключая Дзержинского. По заведомо неполным подсчетам, в различных политических партиях действовало около 6,5 тысяч провокаторов и сотрудников политического сыска. Едва ли не больше, чем подлинных революционеров. Отсюда понятно, почему для оппозиционеров нет более злейших врагов и более ревностных гонителей, чем бывшие оппозиционеры. Остается актуальным и по сей день.

Как-то на досуге, коего практически не было, Феликс Эдмундович задумал составить цепочку «пламенных революционеров» польского происхождения, беззаветно служивших делу партии. Получилось так: Костюшко (но при чем здесь партия большевиков?), Березовский (тоже мимо: стрелял в Александра II с двух шагов и умудрился промахнуться), Петрашевский (обожал экстравагантность, соперничавшую с непристойностью, - переодевался в женское платье, брал извозчика, а про черную свою бороду забывал. Извозчики нервничали и норовили прогнать прощелыгу), сам Дзержинский, затем - Мархлевский, Веселовский, Лещинский - матка бозка, что они вообще такое?! Далее - Тухачевский. Кто еще? Если официально считается, что в Октябрьской революции участвовало 200 тысяч поляков, то где они? А те, что на слуху - кто они? То ли были, то ли их выдумали. Тухачевский не выдуман, но у него руки по локоть в крови кронштадтских матросов и тамбовских крестьян. И потом... Только провокатор мог провалить столь успешно начатый Польский поход, м-да...

В русскую классическую литературу лучше вообще не заглядывать в поисках польских героев, она перенаселена жуликоватыми шляхтичами. Сплошь и рядом шулер «полячишко» срывает банчишко, а потом, замыв оплеуху, приходит обедать туда, где вчера его били за ужином. Отчего столь немилосерден к «европейским кузенам» Чехов? Отчего - Пушкин, Достоевский, Толстой? Гоголь -понятно, за Тараса Бульбу обидно. А что Лесков? В его повести «Детские годы» один из центральных персонажей - поляк Пеньковский, самовлюбленный дурак и бездельник. Но он «имеет несчастье быть поляком и потому заслуживает извинения».

Фраза вырвана из контекста, который многое объясняет: «Поляки потеряли свою государственность, а выше этого несчастья нет; все народы, теряя государственную самостоятельность, обыкновенно теряют доблести духа и свойства к его возвышению. Так было с греками, римлянами и евреями, и теперь то же самое