что нас не атакуют террористы и убийцы? — Деклан подмигнул ей. — Вот поэтому мне здесь и нравится. Я жил в Лондоне тридцать лет.

— И все же, что случилось с коровой? — Тилли наклонилась, чтобы прочитать статью, но Деклан убрал газету.

— Э нет, тот, кто смеется над нашими заголовками, не узнает, чем заканчиваются истории. Спасли ли ее пожарные, которые подняли ее из ямы, как парашютистку? Или оставили ее там подыхать мученической смертью? Именно это я и называю му-у-удрой историей…

Через два часа, когда они покидали заведение, Деклан, смягчившись, сложил газету и сунул ее в зеленую с золотом кожаную сумку Тилли.

— Вот вам, можете почитать на досуге. Пусть это и не «Ивнинг стандард», но у нее, знаете ли, есть свой шарм. Непреодолимо неотразимый, между прочим.

Самое ужасное заключалось в том, что после трех пинт сидра Тилли тайком наслаждалась всем этим. Однако ей каким-то образом удалось сохранить бесстрастное выражение лица.

— Так вот почему вы сбежали из Лондона! Чтобы коверкать слова.

— А вы сообразительны, дамочка. Сразу все поняли. И я рад, что у меня получается. Я вам предельно благодарен.

Выйдя на улицу, они ощутили муки голода и вынуждены были отправиться в кафе, где навынос продавали жареную рыбу и картошку. Ожидая, пока их обслужат, Тилли развернула газету и прочитала, что корову — очаровательную черно-белую буренку фризской породы по имени Мейбл — действительно вытащила из ямы пожарная команда города Роксборо и благополучно вернула к теленку, Ральфу. Гм, что ж, приятно слышать. Это лучше, чем если бы она медленно умирала с застрявшими в решетке ногами, а бедный телок Ральф жалобно мычал…

— Ой, извините, одну пикшу с картошкой и одну треску с картошкой.

Снова выйдя на улицу, Тилли трясущимися от жадности руками развернула горячую упаковку и впилась зубами в лаваш.

— М-м-м, м-м-м.

— А я приберегу свою порцию до дома, — заявила Эрин.

— Как ты можешь! Так делают только старики! На свежем воздухе рыба и картошка значительно вкуснее.

— Мне двадцать восемь, — радостно сообщила Эрин. — Из меня песок уже сыплется. И из тебя тоже.

— Какая наглость! — Возмущенная Тилли бросила в нее куском картошки. — Я не старая, я совсем цыпленок.

Двое подростков, переходившие улицу, хмыкнули и пихнули друг друга локтями. Тилли услышала, как один из них проговорил:

— Размечталась.

— Боже мой! — Тилли с негодованием развела в стороны руки. — Ну почему весь вечер все меня подкалывают? Двадцать восемь — это не много. Я в самом соку!

Один из подростков усмехнулся:

— Через два года тебе будет тридцать. А это уже много.

— Я умею все то же, что и ты, — с горячностью заявила она. — Ничтожество.

— Ну давай пописай на стену.

Проклятие! Сообразительные дети — это катастрофа.

— Или сделай вот так, — крикнул его приятель, разбегаясь и легко перепрыгивая через мусорный бак с куполообразной крышкой, стоявший возле кафе.

О, а вот это уже кое-что. Пописать на стену для нее проблематично, а вот прыжки через баки — это ее конек. Минус в том, что на ней короткая узкая юбка, зато плюс, что юбка красивая и хорошо тянется. Сунув в руки Эрин свою еду, Тилли разбежалась и прыгнула.

Сам прыжок прошел без сучка без задоринки — она перелетела через бак с изяществом Ольги Корбут, — проблемы возникли при приземлении. Ну какова вероятность того, что левой ногой ты наступишь на тот самый кусок картошки, которым чуть раньше бросила в свою подругу, назвавшую тебя старой?

— А-а-а-а-а! — закричала Тилли и бешено замахала руками, когда ее левая нога уехала в сторону. Она услышала, как Эрин в ужасе произнесла: «Осторожнее!» — за миллисекунду до того, как она врезалась в бок припаркованной машины.

Ох, машина остановила ее падение, но удар был болезненным. Тилли, распластанная по кузову, как героиня мультика, запоздало заметила, что машина просто сияет невероятной чистотой.

— Эй! — прозвучал откуда-то возмущенный мужской голос.

М-да, машина сияла невероятной чистотой пять секунд назад. Оторвав себя от кузова, Тилли увидела следы от своих испачканных маслом пальцев на пассажирской двери, на переднем крыле и на боковом стекле. Рукавом куртки она попыталась стереть самые явные из пятен. Но позади нее снова зазвучал мужской голос, на этот раз в нем слышалось значительно больше возмущения:

— Вы ее поцарапали?

— Нет, не поцарапала, и вообще вам не следовало здесь парковаться. Двойная желтая линия. — Оглянувшись и убедившись, что незнакомец достаточно далеко, чтобы дотянуться до нее, Тилли забрала у Эрин свою еду и сделала то, что сделал бы любой уважающий себя человек двадцати восьми лет, — бросилась бежать по улице.

— Все в порядке, — задыхаясь, проговорила Эрин, догнав ее. — Он за нами не гонится.

Они перешли на шаг, и Тилли принялась за еду.

— Повезло, что вокруг не было никого, чтобы сфотографировать меня, — сказала она, неторопливо шагая по мокрому тротуару. — В городе вроде этого новость о том, что кто-то залапал сальными пальцами чистую машину, будет всю следующую неделю занимать первую полосу «Газетт».

— Знаешь, Деклан прав. Тебе здесь понравится. — Эрин, которая хранила свою порцию до дома, отщипнула кусочек от лаваша Тилли. — Если хочешь проверить, можешь жить у меня сколько надо.

Тилли тронуло это предложение, однако она знала, что не сможет пойти на это. Все годы, пока Эрин ухаживала за матерью, она спала на диване в гостиной, а Мегги занимала единственную спальню. Тилли знала, что диван был далек от идеала во всех отношениях. И еще она знала, что он вызывал у подруги клаустрофобию. Приехать на выходные и провести две ночи на диване — этим она никак не стеснит ее, однако квартира очень мала, и было бы нечестно оставаться на более долгий срок.

Они дошли до конца Хай-стрит. Теперь им предстояло перейти улицу — и они дома. Продолжая жадно запихивать картошку в рот, Тилли рядом с Эрин ожидала, когда мимо проедет автобус и сверкающая черная машина…

— Мерзавец! — закричала Тилли, когда колесо машины проехало по луже и ее с ног до головы забрызгало водой. Отпрыгнув — хотя было уже поздно, — она успела заметить, что водитель усмехнулся и насмешливо извинился, приложив руку к груди.

— Это он, да? — Ежась от холода в мокрых колготках, Тилли прижала к груди упаковку с едой, чтобы согреться. — Тот, который наорал на меня?

— Машина та же, — сказала Эрин. — Какая-то модель «ягуара».

— Ублюдок! Он сделал это нарочно. — Однако в душе Тилли была потрясена. — Ловко он.

Эрин бросила на нее непонимающий взгляд:

— В каком смысле ловко?

Тилли указала на сухое кремовое