что послушался Треняту. Зачем же ему тогда голова? Миндовг выглядит жертвой своих амбиций и чувств, а вот понимания политической обстановки и перспективы ему не хватает. Сам себе создает проблемы, решить которые он не в силах. Он вынужден был признать правоту слов своей жены Марфы, что зря слушается такую обезьяну, как Тренята. Выхода из сложившегося положения Миндовг не видел — оставалось подчиниться обстоятельствам. С горечью бывший король говорил жене: «Нравится тебе или нет, но я бросил христианство, порвал с магистром и вновь пришел к язычеству. Возвращаться в католичество теперь поздно. Поэтому, жена, молчи теперь. Что будет, то будет, я придерживаюсь указаний Треняты и жемайтов. Знаю, что сделал глупо, но твоим наставлениям теперь конец».

Ослепленный обманчивым величием, Миндовг делает ошибку за ошибкой, теряет союзников, ссорится с соседями. «В этом же году ^[12] упомянутый Мендольф, собрав множество, до тридцати тысяч, сражающихся: своих пруссов, литовцев и других языческих народов, вторгся в Мазовецкую землю. Там прежде всего он разорил город Полоцк, а затем города и деревни всей Полоцкой земли, жестоко опустошил мечом и пожаром, разбоями и грабежом. Напав также на Пруссию, разрушил города, уничтожил почти всю землю Пруссии, и его окрещенные пруссы учинили жестокую резню христианского народа», — сообщает польская «Великая хроника о Польше, Руси и ее соседях». По другим источникам, войско возглавил Тренята. Если это так, то становится очевидным, что престарелый Миндовг терял свое влияние и уже оказался на вторых ролях. К власти рвался Тренята и тихо плел нити заговора. Нужен был удобный момент, чтобы устранить Миндовга, а поэтому Тренята выжидал.

Опасного врага Миндовг нажил, когда начал войну с владимиро-волынским князем Василькой Романовичем. Отряд Миндовга был разбит возле Ковеля. Еще более сложным положение Миндовга стало, когда Василько заключил договор с брянским князем Романом. Но князь Миндовг не чувствовал опасности. Уверенный в своей силе, он забыл об осторожности и действовал грубо и коварно. После смерти в 1262 году своей жены он силой взял ее сестру, жену нальшанского князя Довмонта. «Сестра твоя, умираючы, велела ми тя пояти тако рекла — ать иная детий не цвелить», — сказал он. Но это самоуправство стоило Миндовгу жизни.

Тренята втянул обиженного Довмонта в свой заговор. Обеспокоенный их сближением Миндовг в 1263 году отправил войско Довмонта на Брянск в надежде, что его разобьют. Но Довмонт вернулся из похода, напал ночью на дом Миндовга и убил его вместе с двумя сыновьями. Есть и другая версия смерти Миндовга, которую поведал в 1310 году прокуратор Тевтонского ордена: «Миндовг, бывший король Литовии, прибыл к Римской курии и в Римской курии был окрещен с некоторыми своими близкими». После возвращения в Литовию король был убит литвинами за то, что принял крещение. Эта версия выглядит привлекательно — возвращение в христианство сродни возвращению блудного сына. Миндовг вроде бы прозрел, понял свои ошибки и поклялся, и теперь он предстает как трагическая личность — жертвой суровых событий. Но не верится в духовное просветление человека, считавшего силу и коварство единственными средствами правления власти.

«И так сокончилось в той час королевство Литовское веспол с королем Мендовшм, который королем был лет одиннадцать», — пишет «Хроника Литовская и Жмойтская».

Первый великий князь Литовский и первый и последний король Литвы хитрый и коварный Миндовг запутался в своих интригах. Как оказалось, чтобы править государством, ему не хватило ни политической мудрости, ни государственного мышления. Он так и остался грубым воякой, не знавшим, как распорядиться завоеванной властью. И пал от того же оружия, каким завоевал власть, — от коварства. Государство его развалилось, и «добыток Миндовгов» захватили враги. Своей исторической миссии Миндовг не исполнил. То, что не смог сделать он, сделал его старший сын Войшелк.

Войшелк (1263–1268)

А. Кривенко. Войшелк. XX в.

Войшелк ^[13], в отличие от Миндовга, действовал не грубой силой, не коварством. Именно Войшелку выпала миссия стать основателем крупнейшей европейской средневековой державы — Великого Княжества Литовского.

Ипатьевская летопись называет Войшелка новогородским князем. «Войшелк же нача княжити в Новегородце, в поганьстве буда, и нача проливати крови много. Убивашеть бо на всяк день по три, по четыри. Которого же дни не убьяшеть кого, печаловашеть тогда. Коли же убьяшеть кого, тогда весел бяшеть. Посем же вниде страх Божий во сердце его, помыслив собе, хотя прияти святое крещение. И крестися ту в Новегородьце, и нача быта во крестьянстве».

Это летописное известие можно понимать буквально — Войшелк в начале своего княжения в Новогородке был язычником. Надо учесть специфику древней Новоградчины — смешанное славяно-балтское население и слабые позиции христианства. Так что Войшелк, может и правда, в начале своего правления оставался язычником и преследовал своих недругов-христиан. Но с другой стороны, в летописном рассказе о Войшелке явно читается желание летописца-монаха показать на примере дикого и жестокого язычника благотворительное влияние христианской веры, которая чудесно делает из него боголюбивого монаха. К этому рассказу надо все же относиться критически и принимать его как религиозную легенду. Возможно, в городе победили язычники и они пригласили Войшелка на княжение. Произошло это событие где-то в 1253 году. Войшелк расправился со своими противниками: «нача проливати крови много». Видимо, из-за этого раскола и выступил в новый поход на Новогородок Даниил Галицкий, «пошедшу на войну на Литву, на Новъгородок, бывшю роскалью». Войшелк вынужден был просить мира. Но, чтобы заключить мир с Даниилом Галицким, он принял православие ^[14].

Мир Войшелк заключил в 1254 году, причем вынужден был оставить княжение и передать Новогородок сыну Даниила Роману. Вот тут и возникает вопрос: «Кто же был князем в Новогородке — Миндовг или Войшелк?» Ипатьевская летопись не только не дает ясного ответа, но противоречит сама себе. Говоря о заключении мира, летописец указывает, что Новогородок Войшелк отдал «от Миндога и от себе и Вослоним и Волковысек», что означало принадлежность Новогородка именно Миндовгу. Но в другом сообщении летописец прямо говорит о княжении уже Войшелка в Новогородке: «Войшелк же нача княжити в Новегородце» и уже независимо от Миндовга заключает мир, уступает Новогородок и отдает за князя Шварна