на первый взгляд; нет незначительных ситуаций — на самом деле они значимы и раскрывают читателю сущность характера персонажа и авторского замысла.

Экономность детали и масштабность замысла — еще один парадокс в поэтике Притчетта. К примеру, в рассказе «Загулял» речь идет о старике, устроившем себе маленький праздник — он отправляется погулять по городу, заглянуть в любимые магазины, в знакомую парикмахерскую. Внешне события мелки и незначительны, но за ними — бунт, борьба за свое «я», сопротивление старости, самой смерти.

Как всегда у Притчетта, неоднозначен замысел рассказа «Долг чести». Переживания героини, обманутой мужем, никчемным человеком, к тому же обокравшим ее, серьезны — но до чего же комична фигура ее супруга, с его дурацкими высокопарными сентенциями, нелепой самовлюбленностью, до чего смешны его ухватки профессионального обольстителя. Парадоксальное столкновение столь разных психологических уровней, давая эмоциональную разрядку читателю, иллюстрирует и частую в новеллистике Притчетта тему «странностей любви».

Прекрасный эскиз на эту тему — опять-таки выполненный писателем в излюбленном им парадоксально-ироническом ключе рассказ «Вы меня пригласили?». Он об одиночестве, неприкаянности, о желании любить и быть любимым, быть самим собой. Развязка — благополучная, но не сентиментальная — спровоцирована (как раз с целью избежать сентиментальности) вполне заурядным происшествием. Опять, как это присуще Притчетту, высокое и низкое стоят рядом, дополняют друг друга.

Писатель не боится художественных штампов, умеет по-новому, с характерной для него иронией, обыграть их, найти новый ракурс образа. Таков рассказ «Лестница», в котором душевную неприкаянность, жизненную неустроенность персонажей символизирует отсутствие в ремонтируемом доме лестницы.

В довольно редких случаях Притчетт пишет о человеческих страданиях, горе без вуалирующей сочувственной иронии, но с обнаженной открытостью, неприкрытой болью (как в рассказе «Два брата»).

Писатель экономен в слове, фразе, умеет обрисовать характер или ситуацию одной фразой. «Собственное достоинство как бы делало его невидимым», — сказано о старике, герое рассказа «Загулял». В этой фразе, как будто парадоксальной, — удивительная психологическая емкость. Борясь за свое «я», старик тем самым отстаивает себя прошлого, сильного, похожего на других, вписывающегося в определенный контекст (и потому незаметного), из которого его грозит вытолкнуть жестокая беспомощность старости.

Еще пример лаконичной и точной образности: «Скаредность связала их как любовь» (речь идет о супругах из рассказа «Птички в клетках»). Жутковатая гармония, подчеркивающая бессмысленность существования, ориентированного на искаженные, убогие цели. С едкой ироничностью, с «нежной жестокостью», как выразился один английский критик, назвавший Притчетта «нашим Чеховым», писатель «рассекает мертвящую респектабельность существования английского среднего класса».

Среди других достоинств Притчетта-художника нужно отметить его умение «слышать» речь, оттого у него так удачен диалог, нередко становящийся основным средством самораскрытия персонажа, автор лишь изредка «подбрасывает» уточняющие реплики. К тому же Притчетт умело переплетает диалог и внутренний монолог — нередко с целью сталкивания «видимости» и «сущности».

Искусное переключение регистров повествования создает объемную картину происходящего, выявляет разные точки зрения на него, при этом полнее раскрывается и облик героев. Так, в уже упоминавшемся рассказе «Птички в клетках» жизнь удачливой и предприимчивой Элси, озабоченной лишь поисками состоятельных любовников, презирающей своих погруженных в мелкие заботы родственников, раскрывается во всей своей отталкивающей полноте — благодаря тому, что за ней одновременно внимательно наблюдают ее завистливая, скаредная сестра и еще не искушенный во лжи маленький сын сестры. Контрастное восприятие, сталкиваясь, рождает удивительный эффект достоверности.

Литературная деятельность Притчетта-новеллиста продолжается уже более полувека (его первый сборник рассказов — «Испанская девственница» — вышел в 1930 году, последний на сегодняшний день, не считая сборников избранного, — «На краю утеса» — в 1980 году), и, естественно, его творчество претерпело за это время заметные изменения. Как отмечает сам прозаик, он «обрел свой голос» в 30-е годы, когда обнаружил у себя «склонность к воспроизведению комедии нравов во всей ее ироничности». Лучшие из ранних рассказов по преимуществу представляют собой зарисовки с натуры: точно увиденные сцены — в кафе, пабе, на улице; наблюдательно подмеченные характерные отношения. Но при всей несомненной наблюдательности автора им еще не хватало «объемности», не было того фундамента, контекста, который придал бы им подлинную жизненную убедительность.

Это умение увидеть в малом — большое, в эпизоде — целое, в детали — характер пришло к писателю с течением времени, отточившего его талант. Наблюдательность превратилась в проницательность и зоркость мастера.

Из наиболее удачных ранних рассказов, вошедших в книгу, следует отметить «Святого» и «Голос», в которых уже сложилась манера писателя и его мироощущение, наметился круг персонажей. Стилистику обоих рассказов определяет ирония, скрытая или явная насмешка. В них ненавязчиво высмеивается религиозный догматизм (главные персонажи — священники), словно шоры заслонивший от тех, кто отдает ему душу, богатство красок мира, многообразие проявлений добра и зла, вкус реальной жизни. Однако прямолинейность и одномерность ни в коем случае не характерны для поэтики Притчетта. Губерт Тимберлейк («Святой»), хоть и упорно отрицает — в основном «на публику» — существование зла в мире (точно так же, впрочем, он слеп к его красоте), в глубине души, как выясняется, убежден в обратном.

Интонация рассказа «Голос» — добродушная, насмешливая ирония над преподобным Льюисом: сколь ни упорствует он в своем желании видеть в пьянице Моргане «исчадие ада», живое человеческое сострадание и чувство товарищества (а может быть, и юмора) берут верх в его душе, когда он вынужден разделить с Морганом его затруднительную ситуацию. Несколькими штрихами очерчен нелегкий быт военного Лондона с его бомбежками и разрушениями, постоянным напряжением и тревогой.

Склонность писателя к поэтике рассказа-анекдота отразилась во многих новеллах, представленных в сборнике. Например, «Двуспальная кровать» — рассказ-анекдот на бытовую тему, наблюдательно увиденная и остроумно воспроизведенная сценка из жизни; «Дон