мистера Мелдика.

Там было пусто. Мисс Лэнд взяла тарелку томатного супа, сэндвич с рубленым яйцом, чашку кофе и направилась со своей едой в деревянную кабинку.

Она села и принялась неторопливо есть, слушая, как дождь барабанит по крыше и шелестит возле входной двери. Суп был вкусным; его струйки согревали горло. Сэндвич тоже был вкусным. Мисс Лэнд ела, не переставая смотреть на свое платье.

Закончив еду, она провела пальцем по теплому ободку пустой кофейной чашки. «Люблю я кофе, люблю я чай», — стала напевать про себя мисс Лэнд. Тут же прекратила и глубоко вздохнула. Она обвела взглядом полутемное пространство кондитерской.

«Как здесь тихо, — подумала она, — Вера-Бич — тихое место».

Она долго глядела то на музыкальный автомат, то на мистера Мелдика, прежде чем решилась выбраться из кабинки и пойти туда, где стоял автомат.

— Вам еще что-нибудь? — спросил мистер Мелдик, отрываясь от газеты.

— Нет. Просто захотелось послушать музыку, — ответила мисс Лэнд.

Она остановилась перед яркой разноцветной витриной музыкального автомата и стала читать названия песен. Песен о любви было более чем достаточно. Мисс Лэнд опустила в автомат пятицентовую монету, и сразу же вспыхнуло зеленое окошечко с надписью «ВЫБОР». «Немного приятной музыки, чтобы немного отдохнуть», — думала она. Палец проплыл над кнопками, затем мисс Лэнд порывисто нажала одну из них.

Музыка заиграла раньше, чем она вернулась в кабинку.

«Если я полюблю, — пел женский голос, — то все дни напролет стану думать, как это сказать».

Мисс Лэнд села и вперилась в свои руки. Несколько раз она оглядывалась на мистера Мелдика. Убедившись, что тот поглощен газетным кроссвордом, она расслабилась. Мисс Лэнд привалилась спиной к стене кабинки и закрыла глаза. Из ее полуоткрытого рта струилось теплое дыхание.

«Я хочу, чтоб ты знал, но боюсь и робею», — пела женщина.

На следующий день мистер Смолли молчал и не улыбался, а когда она уронила одно из писем, его пальцы нетерпеливо застучали по бордюру окошка. Взяв письма, он повернулся и молча вышел.

Застыв, мисс Лэнд смотрела, как он идет через площадь. Даже когда он уехал, она продолжала глядеть туда, где прежде стояла его машина, и ее лицо выражало уязвленное недоумение.

Мисс Лэнд начала вспоминать последовательность событий между его появлением и уходом. Она мысленно проверяла каждый шаг. Вот она улыбнулась, поздоровалась. Вот достала письма и подала ему. Может, мистеру Смолли не понравилось, что она уронила письмо? Нет, у него с самого начала был мрачный вид.

В половине шестого, когда настало время идти домой, она так ни до чего и не додумалась.

В начале восьмого мисс Лэнд закончила ужин, встала из-за стола и отправилась прогуляться, оставив помывку посуды матери. Она прошла несколько километров по темным ветреным улицам, прислушиваясь к отдаленному шуму прибоя. Мисс Лэнд всматривалась в каждый указатель с названием улицы, хотя и знала, что Брукхейвен-роуд находится далеко отсюда.

В девять вечера мать легла, а мисс Лэнд уселась смотреть телевизор. Шла юмористическая передача, но мисс Лэнд ощущала во всех жестах и репликах лишь завуалированную печаль и вскоре выключила телевизор.

Был двенадцатый час, когда она села на постели, глядя в темноту своей комнатки. «Зря я не приняла снотворное», — подумала мисс Лэнд. Наверное, сегодня выпито слишком много кофе. Вот и причина бессонницы, решила она.

Мисс Лэнд зажгла настольную лампу и села на край кровати, поместив ноги в круг света. Она включила радио — совсем тихо — и услышала «Земной рай», который играл оркестр Андре Костеланца^[3]. Мисс Лэнд смотрела на свои белые колени, на бледные пальцы ног, упершиеся в коврик. По ее лодыжкам тянулись вены, похожие на синие нити.

«Ровно через месяц и один день мне будет тридцать семь», — подумала мисс Лэнд.

Она взяла с прикроватного столика книгу. Это была объемистая антология поэзии, которую мисс Лэнд купила, поехав как-то в город. В конце книги имелся указатель с начальными строчками стихотворений. Глаза мисс Лэнд блуждали по строчкам, пока не нашли нужную. Тогда она открыла восемьсот семьдесят пятую страницу, где было стихотворение Э. Э. Каммингса^[4].

Мисс Лэнд дважды прочла все стихотворение про себя и затем начала декламировать:

— Джессика!

Книга шумно захлопнулась. Мисс Лэнд подняла голову. В дверном проеме, словно внушительных размеров призрак, стояла ее мать. Живой была лишь голова призрака с торчащими бигуди.

— Ты никак заболела? — спросила мать.

— Нет, мама. Иди ложись.

— Ты снова слишком много кофе пьешь, — изрекла мать.

— Я нормально себя чувствую, — заверила ее мисс Лэнд.

— Тебе нельзя столько кофе, — сказала мать, — Я это всегда говорила.

— Да, мама.

Позже, лежа посередине теплой кровати, мисс Лэнд глядела в потолок, и ее плоская грудь почти не поднималась. Что-то давило на сердце. «Газы от пищи», — подумала мисс Лэнд.

Она вдруг почувствовала, как что-то ползет по щеке, фыркнула и смахнула дерзкое насекомое. Пальцы стали мокрыми. Убедившись, что это совсем не насекомое, мисс Лэнд отчаянно терла влажный след, пока не разогрелись кончики пальцев.

— Какая чепуха, — прошептала она.

На следующее утро мистер Смолли улыбнулся ей. К полудню у мисс Лэнд стали слипаться глаза, и в обеденный перерыв она прилегла вздремнуть.

В один из майских дней мистер Смолли отправил открытку. Мисс Лэнд достала ее из ящика под окошком почтовых переводов. Сейчас открытка лежала перед ней на столе. Сердце мисс Лэнд билось с перебоями, когда она вторично читала содержание:

Дорогой сэр!

Я хотел бы снять домик в окрестностях Порт-Джервиса^[5]. Есть ли у вас что-нибудь на примете? Пожалуйста, известите меня.

Луис Смолли

Когда мисс Лэнд было семь лет, грузовик раздавил ее собаку. Схожие чувства она испытывала сейчас: оцепенение и невозможность поверить в случившееся. И еще — почти неистовую убежденность, что подобным событиям нет места в жизни.

За день мисс Лэнд пять раз доставала открытку из мешка с почтой и перечитывала эти несколько строчек. Наконец она закинула белый прямоугольник в глубь мешка и глядела, как открытка исчезает среди других писем.

По вторникам они с матерью обычно