что он разрешит вам взглянуть на нее. У него небольшая галерея в центре города.

- Быть может, лучше я предварительно поговорю с ним? От вас можно позвонить?

Она проводила меня в комнату, где за старым черным письменным столом сидел ее муж. Облезлая поверхность стола контрастировала с элегантными панелями из индейского дуба вдоль стен комнаты. Баймеер не повернул к нам головы. Он всматривался в висящий над столом аэрофотоснимок - изображение самой большой дыры в земной поверхности, какую я когда-либо видел.

- Это была моя медная копь... - произнес он задумчиво.

- Я всегда ненавидела эту фотографию! - заявила его жена. - Как бы мне хотелось, чтобы ты снял ее!

- Благодаря ей у тебя есть этот дом, Рут.

- Разумеется, я безумно счастлива! Ты ничего не имеешь против, если мистер Арчер отсюда позвонит?

- Очень даже имею! Неужели в доме стоимостью в четыреста тысяч долларов не найдется угла, где человек мог бы посидеть спокойно?!

С этими словами он резко встал и вышел из комнаты.

2

Рут Баймеер оперлась о косяк двери, демонстрируя себя. Фигура у нее была уже не девичья, но теннис, а, быть может, и злость, помогли ей сохранить стройность и изящество.

- Ваш муж всегда так себя ведет?

- Не всегда. В последнее время у него паршиво с нервами.

- В связи с этой пропавшей картиной?

- Это только одна из причин.

- А остальные?

- В конце концов, это можно связать с картиной... - она колебалась. Наша дочь, Дорис, учится в университете и начала общаться с людьми, которые кажутся нам неподходящим для нее знакомством. Знаете, как это бывает...

- Сколько лет Дорис?

- Двадцать, она на втором курсе.

- И живет с вами?

- К сожалению, нет. Она переехала в прошлом месяце, вначале осеннего семестра. Мы нашли ей жилье в Академия-Вилледж, рядом с университетом. Разумеется, я хотела, чтобы она осталась дома, но она заявила, что имеет такое же право на личную жизнь, как и мы с Джеком. Она всегда очень критически относилась к тому, что Джек пьет... И, если хотите, к тому, что пью я...

- Дорис употребляет наркотики?

- Думаю, нет. Во всяком случае, она не наркоманка, - с минуту она молчала, стараясь представить жизнь дочери, которая, казалось, пугала ее. - Я не в восторге от некоторых особ, с которыми она проводит время.

- Вы имеете в виду кого-то конкретно?

- Есть там такой парень, Фред Джонсон, она как-то приводила его домой. Собственно, он не так уж юн, должно быть, ему не меньше тридцати. Один из этих вечных студентов, которые крутятся вокруг университета, потому что им нравится атмосфера, а может, и легкие заработки.

- Вы подозреваете, что это он мог украсть картину?

- Ну, так однозначно я бы не сказала. Но он интересуется искусством. Работает научным сотрудником в местном музее и посещает лекции по этим вопросам. Он слыхал о Ричарде Хантри, у меня даже сложилось впечатление, что он немало знает о нем.

- Наверное, это можно сказать обо всех студентах местного факультета истории искусств?

- Думаю, да. Но Фред Джонсон проявил необычную заинтересованность этой картиной.

- Вы не могли бы описать мне его?

- Постараюсь.

Я снова достал блокнот и облокотился о стол, миссис Баймеер уселась в вертящееся кресло и повернулась ко мне лицом.

- Цвет волос?

- Светло-рыжие и достаточно длинные, на макушке уже слегка редеют. Компенсирует он это при помощи усов - у него такие длинные пушистые усы, похожие на обувную щетку. Зубы довольно скверные. Слишком длинный нос.

- А глаза? Голубые?

- Скорее зеленоватые. Честно говоря, именно его глаза меня немного волнуют. Он никогда не смотрит на собеседника, во всяком случае, когда говорит со мной.

- Высокий или низкий?

- Среднего роста, достаточно худой. В целом его можно назвать симпатичным, если кому-то нравится этот тип мужчин...

- А, к примеру, Дорис?

- Боюсь, что да. Фред Джонсон нравится ей намного сильнее, чем мне бы хотелось.

- А Фреду понравилась эта пропавшая картина?

- Более чем! Он был ею очарован и уделял ей намного больше внимания, чем моей дочери. Мне казалось, что он приходит сюда, чтобы увидеть картину, а не мою дочь.

- Он о ней что-нибудь говорил?

Она заколебалась.

- Утверждал, что она похожа на одну из "памятных" картин Хантри. Я спросила, что это значит, он ответил, что это одна из вещей, сделанных Хантри по памяти, а не с натуры. Он был убежден, что благодаря этому, картина становится еще более уникальной и ценной.

- Говорил ли он о ее цене?

- Спрашивал, сколько я заплатила за нее. Я не хотела говорить ему это моя маленькая тайна.

- Я умею хранить тайны.

- Я тоже, - она открыла верхний ящик стола и вынула телефонную книгу. - Вы ведь хотели позвонить Полу Граймсу, мистер? Но только не старайтесь узнать цену у него - он обещал мне держать это в секрете.

Я записал номер Граймса и адрес его галереи, находящейся в центре города. Потом набрал этот номер. В трубке послышался грудной, слегка экзотичный женский голос, сообщивший мне, что мистер Граймс в данный момент беседует с клиентом, но скоро должен освободиться. Я назвал свое имя и сообщил, что через некоторое время подойду.

- Только не говорите ей обо мне! - горячо прошептала мне в ухо Рут Баймеер.

- А кто это? - спросил я, положив трубку.

- Кажется, ее зовут Паола. Она представляется его секретарем, но думаю, это более близкая связь.

- Откуда у нее этот акцент?

- Из Аризоны. Она, кажется, полуиндеанка.

Я глянул на изображение дыры, которую провертел Джек Баймеер в аризонском пейзаже.

- Кажется, это дело тесно связано с Аризоной. Если я не ошибаюсь, вы говорили, что Ричард Хантри прибыл именно оттуда?

- Именно. Мы все - оттуда. И все мы в конце концов поселились здесь, в Калифорнии.

Ее тон был лишен выражения и не содержал ни тоски по оставленному ею штату, ни симпатии к штату, в котором она жила. Она говорила как женщина, разочарованная в жизни.

- А почему вы приехали в Калифорнию, миссис?

- Вы, наверное, подумали о том, что говорил мой муж - что это город Дика Хантри, вернее, был им, и что именно поэтому я хотела поселиться тут?

- А это правда?

- Думаю, доля правды в этом есть. Дик был единственным художником, которого я знала. Он научил меня видеть многие вещи. И я была рада поселиться в городе, где он создал свои лучшие работы. Понимаете, все это он совершил на протяжении семи лет, а потом исчез.

- Когда?

- Если вы хотите знать точную дату, то он ушел 4 июля 1950 года.

- Вы уверены, миссис, что он сделал это по собственной воле? Что его не убили и не похитили?

- Это исключено. Не забудьте, что он оставил письмо жене.

- Она продолжает жить тут?

- Наилучшим образом. Вы можете увидеть ее виллу из нашего дома - вон за той лощиной.

- Вы с ней знакомы?

- Мы были знакомы в молодости, но