участь постигла другого Вашего брата господина Михаила во Флоренции, не имея надежды на выздоровле­ние (какового мнения были и врачи), Вы составили завещание, сделав на­следником всего Вашего имущества Рагузинскую Республику. В числе про­чих неисчислимых благотворительных распоряжений Вы повелели учредить Иезуитский колледж, зная, какую пользу это может принести молодежи и всему Городу. Вы распорядились также о сооружении домов и монастырей для дворянок, бесприданниц и женщин, желающих изменить свое недо­стойное поведение, ассигновав этим заведениям значительную ренту, дабы принять наибольшее число желающих. Позаботились Вы и о приданом, ко­торым следовало наделять каждый год некоторых из них, чтобы они могли выйти замуж. Не забыли Вы и о пособиях для молодых нобилей, имеющих в них нужду, для изучения юриспруденции, философии, медицины и теоло­гии, а также о пособиях тем, кто уже получил звание доктора, для поддер­жания приобретенного звания. Позаботились Вы и об ассигновании на по­собия для тех, кто пожелал бы заниматься живописью, ваянием и зодче­ством, добавив к этому множество других распоряжений по человеколю­бию и величию Вашего духа. И позднее, в 1594 году, когда Рагуза пребы­вала в ожидании нападения флота под началом Чикалы, Вы показали, что в Вас не охладела любовь к родине, великодушно предоставив в ее распоря­жение все свое имущество и себя лично. Сенат, нобилитет, Город и Госу­дарство восприняли это предложение с такой любовью и благодарностью, которого только и достойна столь доброжелательная и заботящаяся об их благе душа. Многое из упомянутого я мог бы опустить, как опустил другие Ваши деяния, если бы в силу известных драматических причин они не стали бы так широко известны. Да и для Вашей скромности, вероятно, было бы неприятно слышать очередное о них упоминание. Однако, скрыв это, я за­служил бы упрек в злонамеренности или, по крайней мере, в неблагодарно­сти и небрежении общественной пользой. Из всего сказанного становится ясно, что в силу изложенных выше причин, а также причин, о которых я намеренно умалчиваю, труд сей не мог найти иного прибежища, кроме как в тени Вашего Святейшества, которому, я надеюсь, он будет дорог как тем, что в нем содержится, так и обстоятельствами своего появления под влия­нием того авторитета, который Вы навсегда сохраните в моем сердце. На­деюсь, что Вы по своей доброте сердечной простите его неисчислимые не­совершенства и в стиле, и в искусстве. Одно только могу утверждать с твер­дой уверенностью: ко всему, что касается истины, я приложил столько тща­ния и усердия, насколько был способен. Посему молю Ваше Святейшество снисходительно принять мои заверения в искренней Вам преданности. Молю Его Божественное Величество о каждодневном Вам благоприятствовании и даровании мне милости проявить то уважение, которое я к Вам питаю. Лобызаю Ваши руки.

Пезаро, первое марта 1601 года.

Ваш преданный и признательный слуга

дон Мавро Орбини

ОБРАЩЕНИЕ ДОНА МАВРО ОРБИНИ К ЧИТАТЕЛЯМ

Нет ничего удивительного (мои благосклонные читатели), что сла­вянское племя, ошибочно называемое ныне склавонским, не пользуется у историков той славой, которую по праву должно бы иметь, и его достойные деяния и славные походы сокрыты плотным туманом и почти погребены в вечной ночи забвения. Имея в избытке мужей воинственных и доблестных, не нашлось у него му­жей ученых и образованных, которые своими писаниями обессмертили бы его имя. Другие племена, намного уступающие ему в своем величии, лишь потому пользуются ныне такой известностью, что имели ученых мужей, про­славивших их своими писаниями. Евреи (начнем с них) имели Филона, Еге­сиппа и Иосифа — весьма известных историков, посредством которых они обессмертили свое имя. И это могли бы сделать и многие ученейшие гре­ческие мужи, если бы было дозволено посторонним раскрывать и разгла­шать тайные мистерии Истины, как пишет Лактанций в 11-й главе 4-й кни­ги «Божественных установлений». В самом деле, когда Феопомп пожелал вставить с свою историю тайные мистерии евреев, то утратил зрение и (со­гласно другим) страдал от лихорадки на протяжении сорока дней, пока не получил предупреждение во сне и не отказался от своей затеи, как свиде­тельствует Деметрий Птолемею. Трагический поэт Феодат, упомянув ев­реев, ослеп, но, осознав свою ошибку, прозрел, как пишет Евсевий в «Хро­нике». Греческая история была описана бесчисленным множеством авто­ров, среди которых Анаксимандр Милетский, Гекатей Милетский, Демок­рит, Евдокс, Дикеарх, Эфор, Эратосфен, Полибий и Посидоний. Исто­рию римлян и всей Италии описывали Аристид Милетский, Феотим, Кли­тоним, Неарх, Феофил, Дорофей, Аристокл и Хрисипп. Фиванцы были прославлены Ктесифоном, Досифеем и Феофилом. Тускуланцы — Сосист­ратом. Об Аркадии писал Демарат. О Беотии — Мерилл. Всех упомянутых историков Плутарх цитирует в «Параллельных жизнеописаниях». Гелла ник, Чтений Книдский, МегаФон, Артемидой, Элегий, Каллисте, пи­савший во времена Феопомпа, и многие другие, которых цитируют Стра­бон, Полибий, Солин и другие, писали об истории Индии, Персии, Египта и многих других земель. У галлов был свой историк Диафор, у Фракии — Сократ, у Ливии — Гесионакс. Феокал Гунибальд в своих более чем трид­цати книгах, Вастальд, Хелигаст, Аребальд, Ритимер, Ветан, Дорак, Ка­радак и Рутвик прославили племя франков, ныне называемых французами. Таким образом, все упомянутые выше племена стали пользоваться почетом в мире благодаря тому, что, как мы уже говорили, нашлись образованные мужи, не пожалевшие своих сил для описания их деяний. Одному славян­скому племени с этим не повезло. С самого своего начала оно постоянно вело войны, совершая деяния, достойные вечной памяти, нисколько не за­ботясь при этом о том, чтобы кто-либо запечатлел их на бумаге. Немногие историки упоминают о славянах, да и упоминания эти в большей степени связаны с войнами, которые те вели с другими народами, чем с намерением хоть как-то прославить это племя. Славяне воевали почти со всеми народа­ми мира, нападали на Персию, правили Азией и Африкой, сражались с египтянами и Александром Великим, покорили Грецию, Македонию и Ил­лирию, заняли Моравию, Силезию, Чехию, Польшу и побережье Балтий­ского моря. Вторглись в Италию, где в течение длительного времени всту­пали в стычки с римлянами, иногда терпя поражения, иногда мстя им боль­шими жертвами с их стороны, иногда заканчивая бой с равным преимуще­ством. Покорив в конце концов Римскую империю, они заняли многие из ее провинций, разрушили город Рим, сделав римских императоров своими данниками, чего не смогло