музыка. Со стороны комнаты отдыха вышел здоровенный голый мужчина, перетянутый ремнями, в маске палача, с плеткой в руке.

Славка сплюнул, матюгнулся и направился к сараю.

Надо было подготовить на утро дрова для растопки.

«Ладно, может и было что-то не то. Ладно, может мы где-то и перегнули, не доглядели. Но ведь сейчас «не то» в разы! — подумал он. — Была предпринята историческая по масштабам попытка создания общества социального равенства!»

Он представил себя на трибуне, в зале с портьерами из красного бархата.

Славка уже «принял» сегодня. С утра, гуляя с собакой, он зашел в бар и принял «соточку». До работы, еще на автостанции, взял «на грудь» пару пива. А потом, уже на пересменке, Кондрат предложил грамм двести кагору. Бутылку пива Славка позже позаимствовал на складе. На старые «дрожжи» легло хорошо.

«А сейчас? Феодальный капитализм! Прикрытый демократической риторикой. Наглость безразличия, беспримерного цинизма к собственному, разграбленному народу такова, что выговорить невозможно. Миллиарды долларов инвестиций в страну — и в итоге? Где наука и образование? Тупик. Где промышленность? Разруха. Станки проданы на металллолом. Кругом развал, нищета, по окраинам война. Где культура? Где современные Шукшин и Тарковский? На них денег нет. Зато откровенные гомосексуалисты на корпоративных вечеринках поют и пляшут для буржуев...

Товарищи, вы сами знаете, как тяжело страна поднималась поле войны. Как трудно и не всегда сыто мы жили. Но мы знали ради чего. И когда полетел Гагарин, мы плакали. Да, я не стесняюсь этого. Мы плакали от счастья, от того что мы победили. Мы — первые. Всё не зря! Всё было не зря! Голод и холод, слезы и бараки, телогрейки и кирзовые сапоги. Гагарин – это были мы! Мы были Гагарин!! Каждый из нас был Гагарин!

Что мы наблюдаем сейчас, уважаемые товарищи? Где бесплатное жилье и школы? Где миллиарды нефтедолларов? Нувориши на них купили яхты и дворцы, футбольные клубы и казино. А власть на это закрыла глаза. Бесправный народ стал окончательно нищим, а циничная сволочь кидает пачки денег охамевшим голозадым звездулькам. Где бесплатная и хорошая медицина? Вместо нее золотые бассейны и банкеты чиновников за миллион долларов. А ведь больница и школа, жилье и одежда, обеспеченная старость, доступность продуктов — должны быть у людей по праву рожденного в обществе.

И, посмотрите, как нагло все оправдывается оплаченными пройдохами. И все эти сраные герои капитализма нагло лыбятся в телевизоре. У них все хорошо, товарищи. И власть они не отдают и не отдадут. Но, товарищи, как учил Владимир Ильич, неправедный строй рано или поздно рухнет. Это исторический закон».

Славка под аплодисменты зала сошел с трибуны и подошел к сараю. Но разбуженная мысль не давала успокоиться.

«Любой деревенский мальчик, окончивший школу, мог поступить в институт, учиться бесплатно, получать стипендию. Потом получить работу по специальности. Со временем — благоустроенную квартиру. Я подчеркну — бесплатно. А коммунальные услуги? Копейки!Соцобеспечение? На пенсии не работай — хватит. Тунеядцев — на работу, пьяниц — в ЛТП. Отпуск? — путевку от профсоюза на Черное море за треть стоимости. А то и бесплатно! Уборщица могла ездить! И ездили! За несовершеннолетними пригляд милицейский. Беспризорность — быть не могло. Не могло быть беспризорности, хуевы вы дети! Что натворили вы?! Что натворили вы, суки паскудные!!»

— Стоп, — сказал себе Славка. — Успокойся. Сердце заболит.

«Дети в нашей стране — беспризорные. Скажи кому… Да Феликс Эдмундович вас бы тут же... Через колено. Заразы вы. Чтобы где-то выстрелили? В КГБ и МВД спать никому не дадут, пока не выловят. Не будут они спать, сукины дети. Никто им не даст спать, пока ствол где-то гуляет. Ну, плоховато было в магазинах. Не спорю. Плоховато. Да. Неважнец. Но хлеб, молоко, картошка — были. И стоили копейки. Не было у нас голодных. Ну не было в нашей стране голодных, кто бы чего не пытался. Какая бы писучая сволочь не пытались написать свое вранье поганое, заказное. В три смены заводы работали: давай-давай-давай. По выходным люди работали. И не хватало! Какой нахер «застой»! Если до сих пор на этом "застое" летаем, ездим, плаваем. И по тюрьмам столько не сидело, как сейчас. И правду можно было найти. И люди друг-друга не боялись. И по чуркестанам разным ездили мы переездили. Везде народ жил. И тихо-мирно-спокойно жил. Радостно жил. Вот что главное. Воровать, да. Не давали. Спекулировать не давали. Сажали за это. И правильно делали. А вы еще Сталина, говны поганые, за всё вините!! У него миллиардов за границей не было. Он себе дворцы не строил. Он о стране думал».

— Нет, не буду себя травить, — сказал Славка вслух. — Не буду.

В дровотне был припрятан НЗ — полбутылки водки. И об этом было думать приятно, хорошо было думать.

— Другая сейчас жизнь, Вячеслав Михайлович, — сказал он себе. — Успокойся. Другая, седая твоя голова. Диалектика. А причем здесь диалектика? А вот притом, диалектика, что в бане непотребство, а Шурке завтра убирать. А она женщина!

Так, разговаривая сам с собой, Славка открыл сарай и выбрал сухое полено.

Он решил сначала наколоть лучину, приготовить дрова, почистить дорожки, а уже потом спокойно расположиться и выпить. Славка уже вынес полено из сарая и приладился было топориком. Но тут услышал странные звуки. Большой рыжий кот поджимал поочередно лапки, замерзшие на снегу, и жалобно мяукал, глядя на Славку.

— Ты откуда, зёма? Замерз? Ну, иди. Иди сюда. Эх, бедолага. Не пойдешь? Ну, не бойся. Пойдем со мной. Пойдем-пойдем.

В администраторской кот вжался в угол и насторожено сидел, не сводя со Славки круглых зеленых глаз.

— Сейчас, сейчас, — засуетился Славка. — Сейчас.

Он нашел остатки жирной свинины, отрезал ломоть колбасы, разломил пополам беляш, разложил всё на газету.

Кот ел торопливо, одновременно урча и подвывая.

— Вот так вот, — сказал Славка, гладя кота. — Вот так вот, братец ты мой. Жизнь — она, блять, научит калачи есть.

О водке Славка не забыл.

Когда он вернулся с бутылкой из сарая, кот уже сидел на диване и умывался.

— Гостей намываешь? — спросил Славка. — Ну их бесу, шваль эту. Поганую.

Он нашел рюмку, налил, выпил. Сразу налил вторую.

Закурил.

Затем, не спеша, приготовил закуску. Отрезал еще колбасы